a.k.a Valery // С похмелья я всегда трансперсонален
Название: Постарайся не умирать Фэндом: Runaways Пейринг/Персонажи: Нико/Каролина Рейтинг: PG
читать дальшеНико пытается вести счёт, но раз за разом сбивается; даже находить новые слова для заклинаний легче.
Каролина опускает голову ей на плечо, громко шмыгает носом; Нико гладит её по волосам и неловко целует куда-то в ухо; обе притворяются, что не помнят, как договаривались остаться друзьями. Нико вполголоса насвистывает "Люси в алмазных небесах", они дружно улыбаются, переглядываются – и вздыхают; в шутках про общее прошлое всегда есть нотка горечи, у их воспоминаний привкус миндаля. Каролина – свет, даже не пламя; Нико – непредсказуемая дикая магия; им мало друг друга для равновесия.
Их общая игра называется "притворись, что всё хорошо"; Нико кажется, что жизнь выигрывает.
a.k.a Valery // С похмелья я всегда трансперсонален
Название: Тёмная ночь Фэндом: От заката до рассвета Персонажи: Кейт Рейтинг: G
читать дальшеНочь всякий раз наступает слишком быстро; Кейт вновь жалеет, что не может просто сдаться, быть может, попросить помощи. Её останавливает даже не страх того, что ей не поверят, или, что ещё хуже, поверят. Просто если уж она что-то унаследовала от всей своей семьи, если она что и понесёт дальше, так одну дурацкую, очень опасную привычку: мы решаем свои проблемы сами. А потом, устало думает она, с треском ломаемся.
Ночи Кейт полны кошмаров; спит она или нет, неважно, ей всякий раз чудятся знакомые лица, голодные монстры, горячий солнечный луч, пробивающийся сквозь дыру в стене. Каждый раз она сгорает вместе с видениями.
читать дальшеМагия Аморы – смесь лжи и истины, всё дело в верно подобранных пропорциях; прочее – время и пространство, подвластные ей, – всего лишь удобные инструменты; большую часть чар она вершит словами. Магия Сиф – только обычная мощь Асгарда, сильная рука, упорный дух, меч и щит.
Меченосица, – почти нежно шепчет Амора, – на что ты надеешься, дева среди воинов? Чаровница, – привычно роняет Сиф, – мой меч сильнее твоих слов.
Они настолько различны, что объединить их способна, быть может, лишь угроза миру; да ещё разбитая надежда, оставшаяся неназванной. Сиф – меч и щит, ей нет нужды в словах; Амора, полагающаяся на слово, порой, забывшись, призывает имя, знакомое им обеим.
читать дальшеУ них уже было будущее, десяток лет, о которых она знает с чужих – собственных, хотя это звучит безумно – слов (он говорит: даже такая память – уже реальность; он говорит: тебе ли не знать), будущее, которого не будет, скорее всего – не будет. Хром даже не пытается понять, как такое возможно; на самом деле это её практически не волнует (он говорит: люди всегда стремятся объяснять не то, что требует объяснений), будущее ли, прошлое ли; у неё есть её здесь и сейчас. Здесь и сейчас они встречаются на пустых улицах: руки Мукуро на её плечах, пьянящее, странное чувство реальности. Он говорит: только выбирай получше.
a.k.a Valery // С похмелья я всегда трансперсонален
Название: Без ответа Фэндом: ЗВ (TFA) Пейринг/Персонажи: Рэй Рейтинг: G
читать дальшеКаждое утро она напоминает себе: надо просто подождать ещё немного, надо просто прожить ещё один день, надо сделать ещё один шаг, – и её непременно найдут. Каждый вечер Рэй не может вспомнить: было ли ей что-то обещано, или она придумала себе надежду сама, чтобы хоть как-то отпугнуть одиночество. Каждый день она не думает ни о чём, сосредоточившись на том самом ещё одном шаге за раз. Дети убаюкивают себя плачем; Рэй успокаивает себя грёзами о путешествиях, упражнениями с оружием и долгими ночными часами занятий на тренажере полётов, о которых она пожалеет с рассветом. Каждое утро Рэй вспоминает: ещё немного, и я справлюсь.
a.k.a Valery // С похмелья я всегда трансперсонален
Название: Алая скорость Фэндом: Borderlands Пейринг/Персонажи: капитан Скарлетт Рейтинг: G
читать дальшеОазис полон легенд, живых и мёртвых, и людей, чаще мёртвых, чем живых; Скарлетт – капитан Скарлетт – порой гадает, кто и какие легенды расскажет о ней и о её песчаных пиратах. Скорее всего, никакие, скорее всего, никто, к тому времени, как байка обернётся легендой, Оазис перестанет быть даже городом-призраком, корабли занесёт песком, а солнце искрошит кости, до которых дотянется. Иногда ей это снится: алое солнце, белый песок, дрожащий воздух и абсолютная пустота. Капитан Скарлетт, которая когда-то не была ни Скарлетт, ни капитаном, а была лишь вечно спешащей девчонкой с дурным нравом, не собирается уступать времени в этой гонке. Её никому не догнать.
a.k.a Valery // С похмелья я всегда трансперсонален
Название: Кусок жареного золота Фэндом: Borderlands Пейринг/Персонажи: Маркус/Мокси Рейтинг: PG спойлеры, скачки жанра, внезапные драмы. Автор идиот.
читать дальшеМаркус прекрасно знает: правильный подход решает всё. Кому-то надо сразу палить в лоб, кому-то можно и в колено, очень немногим можно даже сделать скидку, а кое с кем ты или остаёшься друзьями, или... Ну, в общем, не остаёшься. Вообще. Мокси из последних. Мокси, по правде говоря, первостатейная стерва. Мокси, которая в хорошей истории была бы, например, прекрасной и опасной как расплавленное золото. Или как маливанская граната – пламенная и убийственная. С Мокси они сошлись по расчёту и разошлись миром, так что он всё ещё жив (в отличие от некоторых из её бывших), всё ещё в своём уме (в отличие от других некоторых), и в его жизни не было кучи странных мужиков с накрашенными ногтями (о бедолаге Шенке либо хорошо, либо ничего, хватило же дурню тупости лишний раз связаться с Мокси не по-дружески). Есть за что благодарить судьбу и собственный разум; не в каждой истории разбежавшаяся парочка, которой есть что вспомнить, умудряется остаться друзьями и даже партнерами. Честно говоря, историям такой поворот вообще противопоказан, слишком скучно, ни тебе драмы, ни трупов в прессе для мусора, а для жизни самое то. Что толку в воспоминаниях, если некому им предаваться. Маркус, например, прекрасно помнит, как Мокси ночью потащила его в пустыню стрелять по дрифтерам, они разбили машину, поспорили о том, как её чинить, шумно помирились где-то на обочине полуразбитой дороги, а утром Мокси делала вид, что ничего не было, и он не рискнул спорить. Мокси наверняка не без удовольствия вспоминает, как они обсуждали перспективы развития маленького скромного банка, вооруженные только одеялом, двумя ящиками пива и диктофоном – и такого успешного бизнес-планирования как минимум у него никогда в жизни не было. Они оба делают вид, что не помнят, как Мокси, растрепанная, позабывшая о манерах, расколотила бутылку об торговый автомат в магазинчике Маркуса и пообещала заколотить Джеку в задницу тонны две строительного мусора – и Маркус только кивнул. Маркус знает: правильный подход решает если не всё, то многое. Мокси, прекрасная и опасная как расплавленное золото, без грима, в старой рабочей одежде, сидит у него на коленях в закрытом баре, они оба пьяны и немного растеряны, и наутро это станет одним из тех воспоминаний, которых не бывает у серьезных деловых людей – серьёзные люди не сбегаются на одну ночь с горя, серьёзные люди не оплакивают пожалуй что друзей за алкоголем и случайной близостью; но это будет завтра. – Я что же, на самом деле плачу? – хрипло спрашивает Мокси, вытирая лицо рукавом. Маркус молчит, и об этом, и о том, что она говорит сейчас своим настоящим голосом. Иногда даже очень серьёзным людям нет смысла быть слишком наблюдательными.
a.k.a Valery // С похмелья я всегда трансперсонален
Название: Равновесие Фэндом: Loveless Персонажи: Ямато/Койя Рейтинг: G
читать дальшеВсё дело в равновесии, думает иногда Койя, в том, что у всего и всегда должна существовать противоположность.
Ямато шутит, болтает без умолку, задаётся бессмысленными вопросами, загадывает, кипит, живёт – но её жар испаряется, не успев согреть воздух; Койя молчит, взвешивает, удерживает, сомневается за двоих – но её холод не приносит облегчения; ни та ни другая сила не может пробиться через их суть, через стены, поставленные не ими.
Но в минуты хрупкого равновесия – рука в руке, кожа к коже, молчание на двоих – жар и холод сплетаются воедино, как слова сплетаются в заклятие, и тепло, пробирающее до сердца, связывает крепче, чем имена и обещания.
a.k.a Valery // С похмелья я всегда трансперсонален
Название: Игра в марблс Фэндом: D.Gray-man Пейринг/Персонажи: Роад/Линали Рейтинг: G
читать дальшеРоад перебирает воспоминания словно мраморные шарики; сейчас, когда от неё ничего не зависит, когда она ничего не может, эта игра кажется сложнее и веселее прочих. Шарики перекатываются со стуком, со вздохами, самое странное воспоминание – девчонка-экзорцист, упрямая куколка, Линали Ли: красивое лицо, злые глаза, мягкая кожа, обжигающая сила. Роад представляет, что они до сих пор связаны тонкой нитью: может, как в легендах, красной точно кровь, а может, что вернее, почти черной точно кровь засохшая; это неважно, думает Роад, главное, что в конце она придёт ко мне, в конце всех путей - грёзы.
Линали оборачивается: в жарком воздухе ей чудятся пляшущие свечи.
a.k.a Valery // С похмелья я всегда трансперсонален
Название: Шанс на миллион Фэндом: ДА Персонажи: Адаар, Кассандра Рейтинг: G
читать дальшеАдаар знает, как заранее увидеть безнадежное дело; знает, что нет смысла браться за затею, у которой меньше восьми шансов из десяти на успех. Если, конечно, речь не о спасении мира от неведомой дряни (тут уж не отвертишься, Адаар, в конце концов, тоже живет в этом мире и жить ей нравится) – и не о Кассандре Пентагаст, правой руке, воплощенной истине, прекрасной женщине, безнадежной затее. Адаар не помнит, когда начала думать о Кассандре с этим странным чувством отчаянного, неутолимого голода, быть может, с первой встречи, – зато помнит, как Кассандра, осторожно подбирая слова, попыталась не обидеть отказом; Адаар перевела тогда всё в шутку и почти небрежно (хоть молись этой их девчонке, в которую она не верит: пожалуйста, пусть не получится слишком серьезно) выпросила разрешение шутить и дальше. В дешевых романчиках она порой читала о том, что, мол, отчаяние резало его как нож, и всякая такая чушь; Адаар знает, что разбитые надежды – это далеко не сломанные кости, что любая душевная боль отступит, если телу достанется как следует; поэтому она пока выбирает спасение мира. Если это не даст отвлечения – что тогда сможет. Может быть, думает она, краем глаза замечая, как Кассандра опускает руку на рукоять меча, потом я набью морду парочке богов, и, может быть, у меня будет хоть шанс.
a.k.a Valery // С похмелья я всегда трансперсонален
Название: Стань песней, я стану словами Фэндом: ДА Персонажи: Амелл/Лелиана Рейтинг: G
читать дальшеБудь моей птицей, а я буду твоей стрелой, сказал он однажды Лелиане, она рассмеялась и пообещала написать об этом песню, а Дайлен Амелл с тех пор был очень осторожен с красивыми словами. В Лелиане, в её невинных или жестоких улыбках, в её игре и искренности столько магии, иной, не такой, которую знает он, но также живой, бурлящей, оставляющей следы на всём, чего касается. Лелиана упорхнёт когда захочет, но Башня Бдения навсегда останется отмеченной её присутствием. Как он сам. – Будь моей эрлессой, – говорит Амелл, первым готовый посмеяться над собой, – хоть на один день. – На один день, – повторяет Лелиана. – А после – птицей.
a.k.a Valery // С похмелья я всегда трансперсонален
Название: Мелодия для двоих Фэндом: Borderlands Пейринг/Персонажи: Лилит, намеки на Роланд/Лилит Рейтинг: G для любовной и прельстивой Iland вместо открытки
читать дальшеБезделье ведёт к размышлениям, и иногда, дожидаясь, пока восстановится щит машины или разглядывая безумно устаревшую карту, Лилит гадает, поняла бы девочка, мечтавшая о путешествиях, почему все пути вели на Пандору. Наверное да, стоило бы ей только услышать, как идеально совпадает незримая музыка дикой, безумной планеты с той песней, что звучит в сердце самой Лилит. Пандора поёт по-разному: убаюкивающий шёпот там, где, должно быть, когда-то лежало море, печальный перестук под Файрстоуном, грубый и громкий хор Убежища. Люди поют по-разному: жалобная дудка помешанной Таннис, тяжелый колокол Брика, легкие кастаньеты Мордекая. И громче всех песен – пылающая плясовая эридия, зовущая за собой, в бесконечный танец, в бескрайнее жидкое пламя. Роланд кладёт ладонь ей на плечо, и Лилит улыбается, чувствуя, как её песня на миг затихает и возвращается чуть изменившейся; еле слышные барабаны Роланда – ритм, заставляющий всё, чего касается, звучать хоть самую малость в унисон. Лилит знает, что однажды споёт его мелодию для всей вселенной.
читать дальшеОкна комнаты Кайсы выходят на море. Не знаю, почему – ведь Кайса почти никогда не поворачивается к морю лицом; каждый год по весне, после уборки, я снова разворачиваю кресло к окну спиной. Ей не за что не любить море – оно никого у неё не забирало, ни с кем её не разлучало, муж Кайсы, хоть и рыбак, умер на земле, дети Кайсы, хоть и разлетелись, но недалеко. Тётка Саале сказала бы, мол, в каждой избушке свои погремушки, и улыбнулась бы так, будто знает что неведомое; она-то, может, и знала, она знала всё, а я – только то, о чем зимой судачат старухи, а летом жильцы; тётка Саале помнила Кайсу растрёпанной девчонкой и хорошенькой девушкой, помнила все песни, что пел её Юхан; рассказывала мне – как я потом рассказывала своей Микки – о птице с Серого мыса, что была когда-то человеком, о семи чайках Птичьего Городка. Сколько, правда, я себя помню – их было шесть, летом они порой кружат над крышей, зимой подбираются к дому, Микки нравится отгонять их от крыльца.
Кайса спускается к обеду, высокая и прямая, она по-птичьи склоняет голову, прислушиваясь к шуму волн и крикам чаек; порой я завидую той лёгкости походки, что она сохранила в её-то годы, порой мне кажется, что она вот-вот взлетит. Лето нынче холодное, а море злое, всех жильцов кроме Кайсы – мальчишка-студент, который целыми днями пропадает в деревне, но мне жаловаться не на что, когда ещё можно будет спокойно поговорить с кем-то, кто понимает. Микки носится вокруг стола, на бегу разыгрывая что-то по правилам, ведомым одной ей, и Кайса улыбается. – Не скучно зимой-то? – спрашивает она, и я опять вспоминаю, как тётка Саале смеялась, мол, на что ещё глазеть, кроме моря да чаек, а на них и доглазеться недолго – того и гляди, накинешь перья да умчишься за горизонт, как та бедняжка с Серого мыса. И тогда она тоже словно бы знала больше, чем говорила. – Ох уж это море, – качает головой Кайса, когда я повторяю то, что сотни раз слышала от тётки. – Я ему отдала лучшие годы, а уж другим – что осталось.
Волны бьются о берег; Кайса встаёт, и мне опять кажется – ей одного взмаха рук не хватает, чтобы взлететь. – День был хорош, – нараспев говорит она, – и мы были молоды, а ночь коротка. Шесть чаек Птичьего Городка кричат-перекликаются над нашими головами, и Кайса в первый раз за лето оборачивается, чтобы увидеть, как солнце садится в море.
a.k.a Valery // С похмелья я всегда трансперсонален
Название: Всё, что возьму я с собой Фэндом: ДА Персонажи: Логейн, Хоук, ГФ, прочие в эпизодах Рейтинг: PG Саммари: немного воспоминаний и один открытый финал сюжет? какой сюжет, автор дрочил. любовной и прельстивой Iland
Что там за корни в земле, что за ветви растут Из каменистой почвы? Этого, сын человека, Ты не скажешь, не угадаешь (Томас Эллиот – Бесплодная земля)
Он должен был умереть давным-давно – десять, сто, тысячу раз; Логейн сбился со счёта ещё в юности, он до сих пор уверен, что судьба либо путается, либо издевается, другого объяснения и быть не может. Кто другой сказал бы – "везёт", но Логейн видел настоящее везение; то же, что раз за разом подкидывала ему жизнь, он мог объяснить только очень чёрным чувством юмора. Демон, медленно появляющийся из тумана, не так уж и страшен сам по себе (хренов маг, втянувший их в это дерьмо, так напоминающий Мэрика невыносимым характером и языком без костей, лапе на третьей спросил бы “И это всё?”, и Логейн, в общем-то, даже рад, что парень, кажется, уже слинял), ну подумаешь, чудовище, и не такое встречалось. Может, демону стоило бы пообещать ему вечное отчаяние или вечную мечту, но демон предлагает бой, а где-то в глубине, под всеми успехами и сомнениями, Логейн так и остался ферелденским мальчишкой, не привыкшим отказываться от драки. *
Мэрик улыбнулся и вдруг показался совсем молодым. Или не Мэрик, а всё-таки Кайлан, такой же глупый мальчишка, которому тоже было, что сказать. И одной улыбки хватило, чтобы Логейн точно понял – это не реальность. Тот Кайлан, которого он знал, не выбирал бы слов пообиднее, а просто разозлился бы; тот Мэрик, которого он не мог забыть, не смеялся бы, а полез в драку; а говори их голосом его собственный разум – было бы куда тяжелее. Вслед за пониманием пришло и воспоминание: девчонка-страж, маги, охваченная безумием башня (вот недаром ему никогда там не нравилось), демон с отвратительно ласковым голосом. Значит, иллюзия. Логейн никогда не считал, что разбирается во всех этих колдовских заморочках, так, слышал кое-что то там, то здесь, пытался изучить побольше, да, видать, поздно взялся, но ему всегда казалось, что демоны должны заманивать людей чем-то приятным. Что ж, выходит, этой твари их отряд очень не понравился. Должно быть, был смысл сражаться – или оружия против видений Тени не существовало? Мэрик когда-то давно рассказывал, как его из ловушки вывел призрак; в детали он тогда вдаваться не стал, и Логейну этого хватило, чтобы понять, чья именно душа оказалась настолько добра. Ему-то теперь ничего подобного не светило – даже Роуэн, даже если вдруг, вопреки всем его надеждам, не обрела хоть какого-то покоя, вряд ли оказалась бы настолько добра, в конце концов, её он подвёл не один раз. – Мы здесь застряли до тех пор, пока я не сдохну, – или пока всё же не возьмусь за ум, но этого Логейн не сказал, – так что давай, расскажи мне, какие ещё возможности облажаться я упустил. Всё-таки Мэрик, даже в столь паршивом исполнении. Дух, призрак, мираж – как ни назови – растерялся всего на мгновение. И этого мгновения хватило девчонке, чтобы прорваться сквозь стену тумана, и тут растерялся уже Логейн. Её он тоже не ждал. Чумазая и, кажется, зарёванная, девчонка-страж вытерла глаза, шмыгнула носом и пробормотала: – Ты этого не видел, а то передумаю. Он кивнул и подумал, что, может быть, они всё-таки преуспеют. *
Селия рассмеялась, склонившись над детской кроваткой – крошка Анора увлечённо строила рожицы, радуясь любому вниманию. Логейн никак не мог поверить, что имел самое непосредственное отношение к появлению на свет этого маленького существа. Впрочем, сначала он вообще с трудом понимал, что красный пищащий комочек скрывает в себе целую настоящую дочку – и не помогала память о младенцах, щенках и жеребятах, которых он повидал немало. А потом Анора распахнула глазищи и взглянула почти осознанно, и Логейн увидел в ней человека, которому, по счастью, предстояло унаследовать красоту матери и, может быть, её жизнерадостность; и с тех пор уже не верил только, что ему настолько повезло. Селию это ужасно забавляло. Сколько уж раз она, смеясь, обещала, что через годик-другой дочка точно из него верёвки вить начнёт (и столько же раз с грустью говорила, что, может, хоть она удержит его дома надолго, и Логейн ничего не отвечал; любое оправдание звучало бы до ужаса обидно), сколько раз шутливо предсказывала великое будущее, и Анора просыпалась и серьёзно смотрела, словно прислушиваясь, прежде чем захныкать. Анора протянула руку и ухватила в воздухе что-то видимое ей одной. *
Оказалось, что, пролетая поблизости, огненные шары крайне неприятно трещат. Почему-то раньше Логейн этого не замечал, да и сейчас стоило бы думать не о загадочных звуках, а о том, что хищно настроенное дерево (сильван, подсказала память, как водится, с опозданием – но что может быть лучше, чем знать, что именно собирается тебя прибить), загоревшись, желания подраться не утратило, а то и разозлилось сильнее прежнего. – Извини, мужик, не рассчитал. Голос был незнакомый, а вот акцент – очень даже; но ответить дерево не дало. Повозиться с ним ещё пришлось, некоторые ветки оказались ужасно упрямыми и продолжали ползать уже сами по себе, путаясь под ногами и царапаясь. – Зато с костром возни меньше, – радостно сообщил незнакомец, пнул ветку в кучу и запустил ещё один огненный шар. Логейну доводилось видеть, как зарядами поменьше вполне себе пробивало каменные стены, но сейчас в стороны всего лишь брызнули искры и куски коры. Маг. Ферелденец, судя по акценту. Бродяга, судя по одежде. Да ещё и общительный. Прекрасно. – Мужик, что ты сделал дереву? – спросил маг, успешно не обращая внимания на то, что до сих пор ему не отвечали. Присмотрелся, помолчал, кивнул, словно отыскав ответ. – А, Страж, ясно. Вы все такие. Под «такими» он явно не имел в виду «способные достать даже дерево», а интонация предполагала некую историю, желающую быть рассказанной. Должно быть, у этого бродяги был тот ещё опыт общения с Серыми Стражами. – Ага, – и пусть бы понимал как знает. Логейн не испытывал ни малейшего желания знакомиться поближе с ещё одним жизнерадостным свалившимся невесть откуда бродяжкой. Тех, кого уже повстречал, хватило с лихвой: сначала Мэрик, потом та пропавшая теперь без вести девчонка-страж (пожалуй, стоило бы уже научиться называть её по имени, девчонка-то была ничего); оба чуть ли не в прямом смысле валились на голову как с ясного неба, оба не просто переворачивали жизнь с ног на голову, а ещё и завязывали ей глаза, раскручивали и бросали. – Звать-то как? – А тебя? – Я бы предпочёл не отвечать, – торжественно заявил маг. Логейн пожал плечами. – Вот и я. Ответить получилось само собой, чуть позже, когда выяснилось, что в этом лесу огонь мог приманить и более неприятных существ, чем одинокое агрессивное дерево, имевшее несчастье повстречать на своем пути не сильно умного демона. – Тот самый Гаррет Хоук? – переспросил Логейн, чуть не опустив щит ниже, чем следовало бы. – Тот самый Логейн Мак-Тир? – Хоук промахнулся молнией на пару шагов и затейливо выругался. – Мужик, да мне никто не поверит! *
Смерть определённо была Кайлану к лицу, как бы цинично это не звучало. В жизни он был ребёнком, игравшим в героя, не особо-то и понимавшим, что и как делать. Смерть же героем его всё-таки сделала. Наверняка когда-нибудь, когда время сотрёт из памяти всё слишком живое, слишком настоящее – песни будут, и такие, как глупый мальчишка себе и представлял. В Орлее – у Логейна это никак в голове не укладывалось, сколько бы Лелиана не пыталась объяснить – пели о Мэрике, несмотря на то, что он был врагом и бунтовщиком; почему бы и Ферелдену не петь о короле, который хотел спасти мир, но чуть его не уничтожил. Кайлан хотя бы облажался красиво, а для баллады этого порой достаточно. Золочёные доспехи, которые целыми казались детской игрушкой, но теперь обрели тяжесть. Мальчишка, который так хотел быть похожим на отца и на героев книг. Люди, которые верили в него – или в то, что хотели видеть. (Мы всего лишь люди и нам иногда приходится отступать, говорил кому-то недавно Логейн; кажется, его не поняли.) – Должно быть, странно чувствовать, что ты убил его? – пробормотала Винн. Логейн знал, что он сам-то редко когда бывает деликатнее топора, но старая магичка обставляла его только так, и где-то в глубине души он даже пытался её за это уважать. Но только не сейчас. Не только его, мог бы ответить Логейн, всех, и всех их я знал. – Во имя Создателя, – устало выдохнула девчонка-страж, – просто, блядь, хватит. На его памяти она никогда прежде не ругалась. Может, это мёртвая крепость так действовала на всех. Однажды, ему этого не увидеть, но всё равно, даже Остагар оживёт, поле битвы станет плодородной землёй, а стены крепости пойдут на дома, заборы, дороги. Логейн попытался это представить, но картинка не складывалась. Впрочем, его никто не заставлял действительно верить. Девчонка смотрела на полуобвалившуюся башню, и Логейн ждал, что она скажет – «если бы ты дождался», но она сказала «если бы я успела». Может, она ещё заговорит об этом потом, в лагере, вопреки своей привычке расспрашивать только о совсем далёком прошлом – или нет. Сейчас она просто отвернулась, а ведь от неё он принял бы любой упрёк: девчонка, в отличие от многих, не только была там, но ещё и собиралась умереть по-настоящему. – Морриган, милая, зажигай и можешь звать меня сентиментальной дурой сколько захочешь. – Обязательно назову, – мурлыкнула ведьма и окинула их долгим задумчивым взглядом. Логейн решил, что никогда и никому не расскажет, что увидел в её глазах грусть. И о том, что девчонка, имевшая множество причин его ненавидеть, держала его за руку. *
Не «второй», «десятый», «какой-то»; уже только ещё один шаг. Тень шепчет смутно знакомым голосом: приходит весна; зацветает земля.
* Коутриен смотрела так, будто не знала, с чего начать: то ли закричать, то ли заплакать. – Потом, ладно? Всё, что она могла сказать, он знал и так. Она молчала до самого Денерима, а потом сказала только: кажется, я понимаю. Логейн по глазам видел – солгала, может быть, попыталась объяснить себе что-то, но так и не поняла, не приняла, только выбрала как всегда не спорить вслух. Коутриен, дочь земли куда больше чем он сам, всегда нравилась ему именно за это: она умела совмещать веру и сомнение; быть может, ему следовало бы почаще к ней прислушиваться, а ей следовало бы сомневаться больше. *
Гаррет Хоук взял в привычку появляться невесть откуда в самый неподходящий момент. Спасибо, хоть обходился теперь без магических фокусов. Болтал за двоих, нисколько не обижаясь на отсутствие ответа, притаскивал карты («можем совместить, чур спасибо за идею – тебе, а веселье мне»), старые письма («вот откопал тут, они хоть чего-нибудь стоят?»), приставал с расспросами («не может быть, чтобы ты не знал моего братишку, его не забудешь»). Поэтому когда Хоук промолчал целых полчаса, Логейн заподозрил неладное. – Ну, выкладывай. – Ты меня прибьёшь, чтобы я не лез с глупостями, – предупредил Хоук, и почти не ошибся. Как вообще этот человек умудрился собрать целую картинку из обрывочных слухов – для Логейна так и осталось загадкой. Нет, он не считал Гаррета Хоука совсем уж дураком, он отлично знал, как именно такие беспечные и несерьёзные существа впитывают всю информацию, которую могут уловить, и делают из неё порой абсолютно правильные выводы. А иногда – неправильные, но настолько оригинальные, что удача просто не может отказать. – И тебе что, больше не с кем поговорить? – Есть, – Хоук пожал плечами, - только если я ему скажу, мол, пошли мудаков валить, он же пойдёт, а мне надо чтоб кто сказал, где я тупица. Логейн кивнул и честно высказал всё, что думал – без «тупицы» не обошлось, но в основном речь пошла о том, как вообще ввязаться в то, во что собрался ввязываться Хоук, и угробиться не сразу. – То есть ты в деле, мужик? Удивление в голосе Хоука показалось даже обидным – разве не за тем он пришёл-то? – Я, может, всю жизнь пытаюсь убиться об какое-нибудь хорошее дело. Хоук рассмеялся. – Мы часом не родственники? *
Морриган всё-таки совсем ещё девчонка, пытающаяся казаться старше и опаснее чем есть, и Логейну почти захотелось погладить её по волосам, как когда-то Анору, сказать что-нибудь ласковое. Почуяла, сверкнула глазами, рассмеялась. – Мне не понимание твоё нужно, а твоя кровь. – И демон. – И демон, – мечтательно протянула она. – И я не хочу смерти моей сестрице. И тебе. И даже Алистеру, хоть он и ещё хуже тебя. И ты хочешь просто испытать новый трюк, подумал Логейн, но уже привычно промолчал. Это был вернейший способ ладить с Морриган – ну, то есть, их командирше как-то удавалось даже разговаривать не поссорившись, а он просто соглашался с любыми претензиями и никогда не сознавался, что видит в дикой ведьме всего лишь ребёнка. Сейчас от этого всё становилось ещё сложнее, и легче было просто уступить и позволить Морриган всё, что ей понадобится; в конце концов, производить на неё впечатление уже поздно. – Знаешь, – шепнула она, по-птичьи склонив голову и задумчиво вглядываясь в его лицо, – я передумала. Мне почти нравится, что ты не так крут, как я представляла. *
Упрямством Анора всё же пошла в него, и кто бы только смог прочитать по её лицу хоть что-то. А ведь ещё недавно она нашла-таки время поплакать, попытаться попросить прощения невесть за что – а потом опять стать королевой. Такой, какая и нужна этой земле: невозмутимой и сильной. Во взгляде мэрикова сына – то, что он сам, наверно, искренне считал ненавистью; мальчику бы ещё подрасти, а только потом злиться. Коутриен кусала губы, бедная, должно быть, ругала себя и за то, что уступила, и за то, что не остановила его прежде. Задним числом-то всегда кажется, что ты мог; после он скажет ей: спасибо, милая, что смогла не драться. Но на лице девчонки-стража по-прежнему, как и во время поединка, читались только грусть и надежда; должно быть, подумалось Логейну, не один я здесь спятил. Девчонка поднесла ему кубок и шепнула одними губами: я верю. У церемониального пойла горький вкус памяти.
* Тень шепчет, уговаривает. Мэрик, смеясь, разводит руками: извини, я подумал, что ты не дашь мне угробиться. Гаррет Хоук, чокнутый маг, торопливо чертит угольком по карте. Девчонка-страж, Элисса Кусланд, со странной смесью гордости и растерянности осматривает крепость. Когда впереди становятся видны стены Адаманта, Инквизитор криво улыбается: ну что, народ, мы шайка неудачников, давайте решать проблемы за всех остальных. *
Анора вбегает в комнату, улыбаясь так широко, как могут только дети, у которых не хватает парочки передних зубов, и протягивает руку. *
Кто бы там ни был рядом, люди, демоны, сам Создатель – им придётся подождать. В кои-то веки он действительно устал. Логейн закрывает глаза, стараясь не прислушиваться к далёким шагам.
a.k.a Valery // С похмелья я всегда трансперсонален
Название: Победительница Фэндом: ДА Персонажи: Логейн, Коутриен Рейтинг: G это тизер трейлера, ми
читать дальшеОна могла бы считать свою жизнь чередой счастливых случайностей – от того, где она родилась, через судьбоносную встречу и до того, сколько раз она оставалась в живых. Она – и он. Коутриен не родилась рыцарем, как и Логейн не родился тейрном, их одинаково подхватила жизнь и, вместо того, чтобы вынести на высоту, вынесла туда, где им пришлось выбирать судьбу из возможностей одна сложнее другой. Коутриен довольна своим выбором и не спрашивает, что думает Логейн – о своём, хотя, быть может, он ответил бы ей; она и так знает о нём и его сомнениях больше, чем многие. Когда она поднимает меч, ей некому завидовать.
a.k.a Valery // С похмелья я всегда трансперсонален
Название: На обратной стороне луны Фэндом: СоулИтер Пейринг/Персонажи: Мака, Хрона Рейтинг: G
читать дальшеДля Хроны в новинку всё: люди вокруг, то, что можно просто взять и поговорить, то, что можно опоздать, ошибиться, запутаться. Для Хроны в новинку Мака Албан, невыносимо хорошая и пугающе добрая. Хрона не знает, чего ждать, тревога гнездится внутри, густая как кровь, поднимающаяся как прилив: что если я сделаю что-то не так, что если я им не понравлюсь, что если я недостаточно хороша; почему «если», шепчет голос у неё в голове. Когда шёпот становится громче и голос чёрной крови начинает отдавать приказы, Хрона почти плачет от облегчения – и всё-таки немного от страха. Мака Албан снова улыбается и снова протягивает руку.
a.k.a Valery // С похмелья я всегда трансперсонален
Название: Мышь Фэндом: Diablo Пейринг/Персонажи: Лия Рейтинг: G
читать дальшеКогда-то она была мышью: маленькой и незаметной, знающей тайные ходы, свившей себе секретное гнездо там, где не отыщет никто. Когда-то она была птицей: раскинувшей крылья навстречу миру, по зерну, по крупице собиравшей знания, всегда готовой запеть, сорваться в полёт. Недавно она была призраком: разбитым, потерявшим всё, на чём держался её мир, ещё не отыскавшим нового смысла. Недавно она была диким зверем, собирающимся на охоту. Недавно она была человеком, нашедшим своё дело. Недавно она была разбитым сосудом. Когда в ней загорается пламя ада, часть души Лии, та, что помнит, как была мышью, со всех ног мчится в гнездо, надеясь однажды выбраться.
a.k.a Valery // С похмелья я всегда трансперсонален
Название: И каждый не одну играет роль Фэндом: ЗВ Пейринг/Персонажи: Мон Мотма/Акбар Рейтинг: G
читать дальшеЦели у них общие, а вот причины настолько разные, что, кажется, им никогда друг друга не понять. Или нет – да, Мон Мотма только догадывается о том, что он знает точно, да, Акбар уверен, что чужих проблем людям не осознать, но оба стараются находить слова, обходить чёрные дыры и сосредотачиваться на действительно важном, на том, что должно быть сделано, на том, насколько сложнее было бы порознь, на том, как внезапно разные создания оказываются нужны друг другу.
Однажды история закончится, они доиграют свои роли, уйдут со сцены, и все различия снова встанут между ними, но, может быть, это окажется не так страшно.
a.k.a Valery // С похмелья я всегда трансперсонален
Название: Последняя Фэндом: Мешок с костями Пейринг/Персонажи: Кира Рейтинг: G
читать дальшеЗакрывая глаза, она всё ещё видит лес. У Майка где-то лежит та старая фотография, на которой Кира ещё не девочка, говорившая с мёртвыми, ещё не ценный приз, ещё просто ребёнок, разглядывающий карту, но уже последняя, самая желанная жертва. Майк слишком стар, чтобы говорить с ним о прошлом, а больше не с кем, и духи, преследовавшие её, вроде бы упокоены, но она по-прежнему чувствует старый яд в своей крови – капли, попавшие в море, но не растворившиеся. В её сердце – чёрное озеро, и все те, другие (Киа, Кито, Карла, повторяет она, представляя огромный невидимый крест) – тоже она. Закрывая глаза, Кира слышит музыку.