[valery2]

Название: Ложь и лилии
Фэндом: ОЭ
Персонажи: Алва/Катари
Рейтинг: PG
Саммари: то ли обе черепашки врут, то ли это любовь с первого взгляда
Примечания: написано по реквесту  Койренэ_Генджо Санзо
Модерн-АУ бессмысленное и беспощадное, и автор не просто это спёр, но и поленился замаскировать то, что спёр. впрочем, именно это очень даже каноничненько

Там, откуда он родом, подобное называют «ударом молнии» - и он всегда смеялся над этим, считал выдумкой, ерундой для детей.
Но сейчас хрупкая девушка, словно сотканная из лунного света, стоит с букетом лилий у алтаря маленькой церкви за углом, и молодой дон Рокэ забывает, как дышать, и не слышит, как посмеиваются его приятели – вот уж воистину классическая «молния», нагляднее не сыскать; и она на секунду поднимает глаза и улыбается.
Подойти к ней сейчас просто некультурно, и не у кого узнать, кто же она такая, даже имя не спросишь. И зря он надеется, что никто не заметит – после службы, в ближайшем же баре Марсель подмигивает дружески и обращается к старику-хозяину:
– Видишь ли, отец, сегодня одна девушка в церкви поразила молнией моего друга.
Старик с интересом косится на Рокэ, это в молодых парнях при оружии нет ничего примечательного, они каждый раз новые, а вот «молния» - это зрелище, которое пропустить нельзя. Рокэ мрачно косится на друга, а тот продолжает:
– Такая хрупкая блондинка, похожа на ангела, лилию и героиню мюзикла одновременно.
– Не знаю такой, – отрубает старик.
Марсель жестом показывает – врёт; Рокэ пожимает плечами, сегодня его точно не хватит на дипломатические переговоры со всей, чтоб её, старомодной итальянской вежливостью.
– К чёрту тебя с твоей молнией. Пошли отсюда!
Девушка с лилиями стоит перед глазами как живая.

Пьяный музыкант выводит на саксофоне тоскливую импровизацию. Рокэ закрывает глаза – девушка с лилиями улыбается, отводит взгляд. Рокэ открывает глаза – и замирает. Девушка подносит к губам бокал. На ней чёрное платье; и брошь у горла – конечно же, лилия, и серебристые волосы убраны в сложную причёску. И она настоящая.
И здесь и сейчас её можно взять за руку, потянуть на танцпол; снова ощутить странное чувство, желание никогда и никому её не отдавать.
– Катарина, – говорит она за столиком, пока вокруг вьётся сигаретный дым, пока стонет и плачет саксофон. – Меня зовут Катарина.
– Катари, – шепчет он, сжимая её тонкие пальцы. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. – Я искал тебя, – лжёт он. – Я не отпущу тебя.
Сейчас ему всё равно, кто и что об этом подумает; ему не привыкать поступать по-своему, говорить «нет» людям, не принимающим отказов ни от кого; и сейчас он хочет Катарину, его девушку с лилиями, и плевать, кто может быть против, лишь бы согласна была она.

– Я гадкая, гадкая женщина, – шепчет Катарина, опуская голову ему на плечо в такси. Серебристые косы пахнут цветами, и это пьянит сильнее вина.
– Всё равно, – отвечает он. – Я не люблю тебя.
Она улыбается.
Может быть, лгут они оба. Может быть, нет.