Название: То – не знаю что
Фэндом: Dragon Age
Персонажи: Ута, Архитектор, Морриган
Рейтинг: PG-13
Саммари: Отправляясь за неизвестным артефактом, Ута ожидала найти что угодно. Но не это.
Примечания: написано на Весенние войны - 2013
Среди членов Серого Братства встречались самые разные люди.
И не только люди, конечно же. В такой работе не до предрассудков – кому какое дело до цвета крови или кожи, если уж парень (или девчонка) дело знает.
Но даже среди них Ута выделялась.
Некоторые говорили, что она просто-таки вышла прямиком с экрана синематографа. Слишком сложно было представить подобное создание рядом в жизни – и слишком легко в одной из тех коротеньких лент, что уже перестали быть редкой новинкой, но всё ещё собирали массу зрителей, в основном, студентов и гувернанток. Немая рыжеволосая гномка, не признающая оружия – не из гуманизма, но от того, что могла убить и голыми руками – да к тому же когда-то давно навечно изуродованная (никто не рисковал расспрашивать о подробностях, любопытным же она показывала «такие дела» и прибавляла выразительный непристойный жест); она предпочитала каждый день менять дешёвые гостиницы, но всегда пользоваться одним и тем же каналом связи.
Ута по праву считалась одной из лучших.
Она любила мелкие, неинтересные на первый взгляд дела, любила работать за городом и вырезала по дереву.
Она не любила неизвестность и пессимизм. А ещё – большие города и современные технологии, особенно как из-под земли каждый день выскакивающие новинки последних лет. Однажды, говорили, она отказалась от дико прибыльной сделки лишь потому что нужно было иметь дело с новомодным летательным аппаратом.
Но тем, кто хотел работать именно с ней, приходилось со всем этим мириться, а желающих находилось немало, и Ута, в отличие от многих, могла позволить себе оставаться переборчивой.
Письмо нашло её в обычном месте. Адрес, время, не очень разборчивая подпись, неровно оторванная половина давным-давно вышедшей из употребления ассигнации давным-давно несуществующей страны.
Ута ненадолго призадумалась: не позвать ли на первую встречу кого из знакомых, но тут же передумала. Женский почерк, довольно неожиданное место, относительно раннее время, простой условный знак. Дело должно было быть несложным. Возможно, что-то семейное, дети там или наоборот, родители. Или муж. Даже переводчик, скорее всего, не понадобится.
Ута спокойно проспала полдня и проснулась за час до назначенного свидания. Прийти стоило капельку пораньше. Пока осмотришься, пока что.
Бар «Хижина», как оказалось, отличался от остальных таких же только отсутствием на видном месте тяжеловесного музыкального аппарата – медная труба, скрипящая и пыхтящая при работе конструкция, переставляющая небогатый набор цилиндров; Ута не понимала, какое удовольствие слушать такую запись, если половина звуков заглушалась шипением, а иногда и лязгом маленького двигателя, раскручивающего барабан. Похоже, владельцы этого бара разделяли её недоумение. В «Хижине» музыка была живая. Маленький оркестрик исполнял недавно перенятые у эльфов-дэлишей диковатые бесконечные импровизации: плач саксофона, мерный ритм ударных, какой-то эльфийский инструмент, названия которого Ута не знала. И под этот запутанный аккомпанемент пела девчонка – жалобную песню о несчастной судьбе; голос у певицы был приятный, но не сильный, только – Ута усмехнулась – вряд ли красотку в таком наряде ходят именно слушать. Да если б она в сеть завернулась, пристойнее бы смотрелось.
Песня кончилась, певичка раскланялась и исчезла со сцены, ударник присвистнул и под бурные аплодисменты выдал соло – у Уты закружилась голова, когда она попыталась уследить за его движениями.
И только потом она вспомнила, что назначенное время вот-вот подойдёт.
Прошелестели шаги, пахнуло духами – ривейнские, оценила Ута, горькие травяные запахи любили в основном там.
Та самая певичка, накинувшая всё же поверх платья чью-то куртку, присела за стол и протянула Уте вторую половину ассигнации.
– Сестра Ута? – певичка улыбнулась.
Слушаю, – показала Ута. Спохватилась, потянулась за грифелем. Всеобщий язык всеобщим языком, но он существовал только для живых говорящих; немые же даже в разных городах одной страны зачастую изъяснялись разными знаками. Переучиваться на смысловую ферелденскую речь Ута смысла не видела, хотя и немного её понимала, сама же пользовалась более простой двеомерской – буквенной, фразы выходили длиннее, но не возникало проблем с незнакомыми понятиями. С большинством же, знаков не понимавшим, она переписывалась и давным-давно привыкла не поправлять тех, кто начинал писать ей в ответ.
– Нет-нет, я понимаю, только, если можно, чуть помедленнее.
Ута кивнула.
Чего ты хочешь, – спросила она.
– Меня зовут, – начала певица, но Ута подняла руку: это неважно.
Девушка вытащила из кармана куртки старую карту. Глубинные Тропы, безошибочно распознала Ута. Некогда источник опасностей, сейчас всё больше сувениров.
- Тейг Кул-Барас.
Ута нахмурилась, припоминая. Потом очертила на карте круг. Показала: где-то здесь, но он мёртв уже сотни лет.
– Я знаю. Мне нужно, чтобы вы там кое-что нашли. Если оно там есть. Если нет, я всё равно заплачу. Это не опасно, но на обычных исследователей я не могу положиться.
Что? – спросила Ута. Тряхнула головой, поправилась: как я это узнаю.
– Проклятие. Или благословление. Я не знаю. Сестра Ута, просто принесите мне то, что покажется вам не принадлежащим этому месту.
Ута подумала, что никогда не заключала более идиотских сделок.
И протянула руку.
Келль проводил её до ворот Орзаммара, в основном потому, что у него с заказами было плоховато, а путешествие – всё развлечение. Ну и потому что у этих самых ворот всегда можно было наняться в какой-нибудь торговый караван. Хоть они и перешли с повозок и мулов на ненадёжные паровые машины, но дороги от этого безопаснее не стали, а новейшее оружие по-прежнему появлялось у бандитов куда раньше чем у стражи.
Ута оставила приятеля договариваться с толстым гномом, а сама, махнув рукой на прощанье, направилась к хорошо ей известному второму входу на Глубинные Тропы. Первый был хорош всем, но он находился внутри подземного города, и пришлось бы объясняться, возможно, отбиваться от желающих присоединиться, а самое неприятное – врать о цели. Вторым же ходом вовсю пользовались искатели древностей и те, кому надо было спрятаться, и на них орзаммарская стража щедро закрывала глаза. Как, мол, влез – так и вылез, а кто не вылез – его печаль. Всё честно.
Наверняка существовали короткие пути, но даже с её чувством направления Ута не рисковала выбирать на Глубинных Тропах незнакомые дороги. Особенно из тех, что появились позже. Она доверяла лишь тем, что были на её старой карте – и лучше она потратит чуть больше времени.
С Глубинными Тропами было связано немало легенд и суеверий. Даже гномы, и выплеснувшие однажды в мир единым извержением вулкана поток новых технологий, никогда не использовали там ни машин, ни новоизобретённых инструментов. Камень, шептались они, не любит новшеств.
Ута отправилась в путь по старинке, как делали все её предки – пешком, с небольшими припасами, с факелом вместо тусклого и опасного газового фонаря; и поэтому была уверена – ей Камень мешать не станет.
Ей и не стал.
Она уже раскладывала костёр в дне пути от точки назначения, когда услышала грохот камней.
Обвал. Впереди. Замечательно.
На самом деле, ей было абсолютно без разницы, что бы там ни случилось – заказ есть и она его выполнит.
Ута протянула руки к огню и расслабилась. О, дивный миг отдыха. Тепло, темно и…
…И, кажется, чей-то голос.
Слов Ута не разобрала. Звук доносился оттуда же, откуда раньше – шум обвала, и она лениво подумала, что наверняка завалило какого-нибудь искателя сокровищ. Придётся идти искать – а то так-то и наг бы с ним, но ведь привяжется. Здесь Ута в это верила. Наверху ещё посмеялась бы, но и то на всякий случай пробормотала бы беззвучно нужное заклятье да оставила бы для духа тряпочку.
Она вздохнула, поднимаясь. Сейчас позвать бы: откликнется – так поспешить на помощь, нет – так ритуалы всегда подождут, как мимо пойдёт, так и сделает. Но – увы.
Завал Ута увидела сразу: и не так всё страшно, даже пройти можно будет, только стену в одном месте чем подпереть. А вот чтобы разглядеть пострадавшего, ей пришлось ой как присмотреться – его серая кожа сливалась цветом с камнями, Ута заметила-то его только по свежей крови, блеснувшей в свете факела.
Она присела на корточки и осторожно принялась убирать камни. Не спеша, так, чтобы не вызвать новой осыпи. И, когда уже почти совсем закончила – вдруг замерла, прижала ладонь к губам.
Это был не человек.
И никто из известных ей рас.
Он был выше её, но тощий, и Уте не составило труда дотащить найдёныша до костра. Живой. Ни на что не похожий. И раненный вроде бы не сильно.
Ута вздохнула и взялась за перевязку.
Она уже почти закончила, когда он открыл глаза – серо-жёлтые, пугающе разумные.
– Спасибо, – сказал он.
Ута нахмурилась, пытаясь понять, что смутило её в одном простом слове. Вспомнила: как-то раз она видела на ярмарке чудо-машину – любой желающий мог напечатать на ней простенькую фразу, потом запускался барабан и машина эту фразу зачитывала, монотонно, без ударений, почти без пауз между словами. Он говорил так же.
Ута подняла руки: не за что.
Спохватилась – даже если он говорит, вряд ли он её поймёт вот так.
Она нацарапала угольком на полу – «ты умеешь читать?».
– Да, – ответил он. – Немного.
Это уже было хорошо.
«Кто ты?» – написала она.
– Не знаю, – ответил он, и Ута, с подозрением глянув на него, пришла к выводу – не врёт.
«Что ты здесь делаешь?»
– Я просто был здесь. Однажды я это понял. Не знаю, как. Не знаю, что было раньше. Для меня это… кажется, это должно быть «всегда».
Ута чуть было не присвистнула. Подобный бред она слышала только от городских проповедников. Человеческих. Эльфы кричали о золотом веке, гномы о политике, а вот люди – о всяческой чуши.
Ничего себе, – показала она. Потом написала.
Он с интересом следил за её руками.
– Ты говоришь так? – спросил он. – Можешь объяснить принцип?
Ута была удивлена.
Во-первых, тем, как быстро он усвоил соотношение букв и её знаков.
Во-вторых, тем, как легко ей оказалось разговориться с неизвестным существом.
Как ты выучился говорить? – спросила она.
– Здесь были книги, – сказал он. Ута жестом выразила недоверие: по книгам, с ноля?
Он кивнул, продолжил:
– Я читал. Здесь ходили другие, может, такие как ты, они говорили, я смотрел и слушал. Однажды оказалось, что я понимаю.
Что ты делал? – спросила она.
– Когда я понял, что я есть, я начал смотреть, слушать и делать. Менять то, что есть.
Покажи, – попросила Ута.
Задание могло и подождать пару часов. Ей было интересно.
Он провёл её в тейг – Ута с любопытством отметила, что для существа, пару часов назад угодившего под обвал, он держится довольно бодро. Она прищурилась, разглядывая руны на чудом уцелевшем механизме ворот. Надо же. Сюда-то ей и надо.
Ута повидала немало мёртвых тейгов, все они были разными, но все их объединяло одно – тяжёлая, давящая атмосфера, серая завеса паутины и ощущение нереальности. Словно ты не в городе, хоть и опустевшем, а в позабытой брошенной игрушке вроде кукольного дома.
Здесь было иначе.
Полуразвалившиеся дома соседствовали с неуклюже отстроенными снова. Отстроенными в странной, диковатой манере – словно строитель не до конца представлял себе, что хочет получить в итоге.
Центральная улица была расчищена, кроме пары мест, где в спрессованных временем кучах обломков попросту были прорублены проходы. Эдакие безумные арки – и Ута представила себе компанию разряженных гномов, лучше всего деширов, прогуливающихся по этой аллее и по очереди пытающихся протиснуться в узкий проход. Она бы, пожалуй, даже приплатила за возможность увидеть такое на самом деле.
И он даже восстановил фонтан!
Конечно, вместо обычных для фонтанов на гномских площадях умело подсвеченных ровных струй воды здесь из труб выплёскивались отдельные струйки, то длиннее, то короче; и, похоже, для украшения он натаскал наугад всего, что уцелело и показалось позатейливее.
И все ровные поверхности были расписаны или разрисованы – чертежи и отдельные слова, схематичные загадочные пейзажи и незнакомые ей символы.
За почти полностью разрушенным зданием, что было когда-то или залом собраний или жилищем знатной семьи – Ута разглядела кусочек герба, но не смогла опознать – поскрипывал подъёмник. Позеленевшая колонна была для него тяжеловата, но медленно, очень медленно она двигалась.
И подъёмник, и все прочие устройства, которые показывал ей найдёныш, напомнили Уте старинные гномьи машины, эпохи до Новых технологий, те, что двигались ещё только за счёт блоков, противовесов и – порой – текущей воды. Они сразу ей понравились.
Ты собирал их сам? – уточнила она.
– Да, – ответил он. – Я хотел, чтобы здесь было не так… - он не смог подобрать слово, – но не мог сам двигать камни и делать проходы.
Зато смог собрать машины, которые могут, подумала Ута. Причём точь-в-точь такие, как были в ходу у Предков.
И неплохо же справился.
– Мне кажется, – добавил он, – я видел что-то похожее. И смог повторить.
Ута задумалась. Если он здесь давно, и если он настолько сообразителен…
Слушай, – показала она, – мне нужна очень необычная вещь, которая должна быть здесь.
Он поднял глаза к потолку.
– Да, – сказал он. – Я понимаю, о чем ты. Я не решался её трогать, потому что в ней сила старше этого места, и я пока не могу такой управлять.
Слово «пока» Уте не понравилось.
Ещё меньше ей понравилось представлять, зачем такая вещь может понадобиться человеческой певичке.
Он отдал ей тяжёлую статуэтку из металла, который Ута не смогла опознать, даром, что была из рода кузнецов. Она подумала бы – лириум, но цвет не тот, да и металл молчал, а лириум и находили-то по пению.
Ута кивнула: спасибо.
Покрутила в руках статуэтку: вроде бы ничего особенного, грубоватое изображение раскинувшего крылья дракона, чуть тронутые золотой краской глаза, тёмно-красный металл на хвосте и кончиках крыльев отдавал зеленью, наверно, от времени.
Но он сказал – сила; а та девчонка говорила – проклятье.
Нет, конечно, это не её дело, но интересно же.
Ты сказал, что не решался её трогать, – спросила Ута. – Почему?
Он развёл руками. Забавно, часть его жестов Ута понять не могла, зато вторая половина была чисто человеческой. Это сбивало с толку и немножко пугало.
– В ней сила, – повторил он. – Как… я находил здесь такие вещи, совсем обычные, но внутри заперта часть магии.
Ута кивнула. Зачарованные безделушки много сотен лет были основной статьёй дохода гномов, это потом их сменили механические игрушки и паровые машины.
– Только здесь больше, – сказал он. – Много больше.
Ута пожала плечами. Значит, игрушка. И переживать не о чем. Ута не верила в древние байки о магии, хотя и помнила с детства правила общения с духами (ни разу не пригодились) и носила на одежде парочку защитных рун (то ли помогали, то ли нет, не проверишь).
Она ещё раз осмотрела статуэтку, теперь уже в поисках клейма мастера. Приглядеться пришлось как следует, но руну под крылом она всё-таки нашла. И не смогла прочитать. Этот алфавит она видела, давно, под крышами домов, выстроенных ещё во времена до большого эльфийского похода, но читать так и не выучилась.
Древняя игрушка. Понятно. Непонятно, зачем из-за неё столько всего затевать, но клиент всегда прав. С того момента, как она согласилась на сделку.
Ута завернула статуэтку в холстину, пока сойдёт и так, упаковать можно будет и попозже.
Пойдём поедим, что ли, – показала она.
– Как это вышло? – неожиданно спросил он.
Ута растерялась, а потом проследила его взгляд. Ну да, конечно, даже неведомой подземной твари, видите ли, необходимо знать, что у неё с лицом.
Только в его вопросе не было привычного ей жадного любопытства, и Ута вздохнула: ладно, дух камня тебя побери, слушай.
Был взрыв, – неохотно пояснила она. – Какая-то имперская дрянь, которую они используют в двигателях вместо пара. Хорошо не в глаза.
Он кивнул. Промолчал.
И Ута вдруг подумала, что они чем-то похожи. По его физиономии тоже неплохо прошлась какая-то внешняя сила. Это, кстати, всё бы объясняло. Влез под землю, мало ли за чем, получил по башке – она уже видела, он это умеет; и уцелеть-то уцелел, но память отшибло. Поэтому так быстро учится – вспоминать всяко легче. Только всё равно ни на кого не похож – но мало ли народу в мире, может, он с островов дальше Пар Воллена.
Хотя это не её печаль.
Или?
Толк от него, похоже, есть.
Эй, – сказала она. – У меня есть предложение. Ты будешь мне помогать и собирать эти твои штуки, а я буду доставать тебе книги и материалы. Пойдёт?
«Я начал делать, – вспомнила она. – Менять то, что есть».
Мастер? – задумалась она. Или по-эльфийски – Творец? Или Строитель?
Давай-ка будем звать тебя Архитектором, – предложила она.
– Архитектор, – повторил он, и Уте показалось, что она разобрала в его монотонном голосе нотку гордости.