Фэндом: Columbo/Diablo
Пейринг/Персонажи: Абигейл Митчелл, Мефисто
Жанр: драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: Ищущий пути на свободу демон находит в ином мире источник силы. Вольная фантазия на тему эпизода Try and catch me.
написано на фэндомную битву - 2013
Время не имеет значения для бессмертных – в том смысле, что оно им не страшно так, как другим существам и их творениям; но даже если время не может тебе навредить, вечность – это очень, очень долго.
Повелитель Ненависти знает, что ему достаточно лишь прождать сколько-то: сколько там понадобится, чтобы джунгли пожрали сковывающие его стены? Быть может, пять-шесть человеческих жизней, чуть дольше, если люди окажутся немного упрямее. Ещё десяток жизней на то, чтобы хоть слегка рассеялась магия, что крепче камня – или на то, чтобы забрать под своё влияние путника, которому достанет сил воссоздать ключ. Должен же попасться пусть даже один достаточно сильный, большего не понадобится.
Но пока ещё стены держатся, хотя Мефисто и слышит, как пробираются сквозь кладку корни, как подмывает камни вода. Пока ещё люди упрямы, они цепляются за всё же подвластные им клочки земли, они пытаются укреплять магические защиты, поставленные чародеями прошлого. А он и так потратил слишком много силы, омрачая прежний свет.
В этих землях нет источника, из которого можно было бы зачерпнуть, и он не может дотянуться сознанием до пылающей преисподней – древний жрец, зачаровывавший стены, знал своё дело, за что и поплатился, – зато иногда мыслям Повелителя Ненависти открываются иные миры. Миры, в которых он может черпать силу вечно, пока в сердце хоть одного человека живёт та самая ненависть.
Ей снится море, и в этом нет ничего странного.
Море забрало самое ценное, что у неё было. Море – и человек.
Абигейл Митчелл не может винить стихию, но она может с чистой совестью ненавидеть человека.
Ей снится море, незнакомое, штормовое, море, омывающее неведомые берега; ей снится густая зелень джунглей – просыпаясь, она может даже вспомнить тяжёлый запах гнилой листвы и мокрой земли. Абигейл Митчелл не знает, в какие земли ночь за ночью уносят её сны, она знает только, что каждый раз, когда она видит море, наутро она чувствует странное, ни с чем несравнимое спокойствие. Будто бы за краткие часы сна она примиряется с глухой, мерно тлеющей ненавистью, словно бы забывает, что у неё нет доказательств – и что испытывать такое как-то не совсем правильно. Днём привычка быть человеком вновь берёт верх, но с каждой ночью новое спокойствие крепчает.
Пока тёмный огонь не заполняет её целиком.
Абигейл Митчелл знает, что у неё мало времени, что она – как иссякающий родник. А ведь ей надо так много успеть.
Мефисто порой почти видит её лицо, пребывая в трансе – пусть даже лица для него не имеют значения, куда ценнее то, что она чувствует.
Такая чистая, такая кристальная, словно родниковая вода, ненависть, испытанная временем.
Быть может, если он изопьёт этот родник до дна, ему хватит сил, чтобы освободиться самому.
Повелитель Ненависти знает, что ему достаточно лишь прождать сколько-то: сколько там понадобится, чтобы джунгли пожрали сковывающие его стены? Быть может, пять-шесть человеческих жизней, чуть дольше, если люди окажутся немного упрямее. Ещё десяток жизней на то, чтобы хоть слегка рассеялась магия, что крепче камня – или на то, чтобы забрать под своё влияние путника, которому достанет сил воссоздать ключ. Должен же попасться пусть даже один достаточно сильный, большего не понадобится.
Но пока ещё стены держатся, хотя Мефисто и слышит, как пробираются сквозь кладку корни, как подмывает камни вода. Пока ещё люди упрямы, они цепляются за всё же подвластные им клочки земли, они пытаются укреплять магические защиты, поставленные чародеями прошлого. А он и так потратил слишком много силы, омрачая прежний свет.
В этих землях нет источника, из которого можно было бы зачерпнуть, и он не может дотянуться сознанием до пылающей преисподней – древний жрец, зачаровывавший стены, знал своё дело, за что и поплатился, – зато иногда мыслям Повелителя Ненависти открываются иные миры. Миры, в которых он может черпать силу вечно, пока в сердце хоть одного человека живёт та самая ненависть.
Ей снится море, и в этом нет ничего странного.
Море забрало самое ценное, что у неё было. Море – и человек.
Абигейл Митчелл не может винить стихию, но она может с чистой совестью ненавидеть человека.
Ей снится море, незнакомое, штормовое, море, омывающее неведомые берега; ей снится густая зелень джунглей – просыпаясь, она может даже вспомнить тяжёлый запах гнилой листвы и мокрой земли. Абигейл Митчелл не знает, в какие земли ночь за ночью уносят её сны, она знает только, что каждый раз, когда она видит море, наутро она чувствует странное, ни с чем несравнимое спокойствие. Будто бы за краткие часы сна она примиряется с глухой, мерно тлеющей ненавистью, словно бы забывает, что у неё нет доказательств – и что испытывать такое как-то не совсем правильно. Днём привычка быть человеком вновь берёт верх, но с каждой ночью новое спокойствие крепчает.
Пока тёмный огонь не заполняет её целиком.
Абигейл Митчелл знает, что у неё мало времени, что она – как иссякающий родник. А ведь ей надо так много успеть.
Мефисто порой почти видит её лицо, пребывая в трансе – пусть даже лица для него не имеют значения, куда ценнее то, что она чувствует.
Такая чистая, такая кристальная, словно родниковая вода, ненависть, испытанная временем.
Быть может, если он изопьёт этот родник до дна, ему хватит сил, чтобы освободиться самому.