a.k.a Valery // С похмелья я всегда трансперсонален
Название: Выбери женщину
Фэндом: DA:O
Пейринг/Персонажи: Рика Броска, Морриган
Рейтинг: PG
Саммари: от политики один вред, Орзаммар горит, у одной девы свои планы, а другую несёт течением
читать дальшеЧародейка обещала ей, что всё сложится как нельзя лучше.
Чародейка – молоденькая девчонка-небогляд, полураздетая и почти хорошенькая – вообще много о чём говорила: о магии, духах, пророчествах, богах, говорила, пока её слова не слились в одну бесконечную песню, похожую на колыбельную; и всё смеялась, поигрывая амулетом на длинной цепочке, и всё поправляла на Рике сползающий плащ не по размеру.
Рика почти её не слушала. Она не верила в колдовство – ну, применительно к себе, так-то то, что зачарованное барахло продаётся дороже простого, было истиннее чем Камень. Она слишком устала – и от дороги, и от неизвестности, и от непрекращающегося головокружения. Без камня над головой, без камня под ногами, без опоры рядом – впору раз в жизни порадоваться тому, кем родилась, по крайней мере, к проблемам почти не придётся привыкать.
Чародейка тряхнула головой, пропела "Да что же это я?" и помогла Рике прилечь. Потолок хижины закружился перед глазами (ну да, подумала Рика, не королевский дворец, но и не их уголок в Пыльном городе; затосковать не вышло, усталость глушила все остальные чувства, кроме отстранённого любопытства: прекрасно, и что же за дрянь дальше?) и умчался куда-то вверх, должно быть, в небо, к солнцу; Рика охнула и вцепилась в край постели.
Почудилось, это просто усталость, вдох, выдох, если уж столько дней устояла под небом – никуда не денешься, это просто... Камень кричит под ногами, Белен, говорили, отлучился куда-то с братьями и никого из троих пока не отыскали, Камень над головой, тишина во дворце, на улицах шептали – Легион Мёртвых не устоит, сестрица, в чужом доспехе, перепачканная чьей-то кровью, растрёпанная, металась по комнатам, собирала барахло, бормотала: хоть наверх, хоть куда, ты вперёд, а я тебя найду, только догоню тут кое-кого, ничего, выберемся; столько дней она думала лишь о том, что впереди, столько дней...
Чародейка напевала вполголоса, шелестела страницами, листьями, в хижине пахло дымом и мокрой землёй, и – почему-то – сладковатым привязчивым запахом, что стоял по жаре на глубинных тропах, и Рика всё-таки задремала.
И проснулась оттого, что дитя в её животе зашевелилось, и сама не поверила, что смогла спокойно уснуть. За все дни пути от Морозных гор ей так и не удалось вздремнуть толком – ни на телеге, ни у костра, ни – однажды – в доме какой-то добросердечной небоглядки, и лишь теперь тело и разум потребовали наконец-то отдыха.
Чародейка – Морриган, она назвалась Морриган, когда вышла из-за деревьев в обличии зверя, спугнув и пару каких-то наземных хищников и толстого купца, сверкнула золотыми глазами и обернулась человеком, теперь-то, самую малость приведя в порядок мысли, Рика это вспомнила – довольно кивнула.
– Мать сказала, что и тебе, и тому, второму, не о чем тревожится, – пропела она. – Хотела поговорить с тобой, но, мол, её зовёт ещё чья-то судьба, дело срочное.
Не то чтобы Рика понимала, о чём речь – да и не очень-то хотелось, она выхватила главное, неубедительное "не о чем тревожиться", в которое можно было бы и поверить. Чем утешительные слова из вторых рук, в конце концов, были хуже любых других обещаний.
Белен обещал не оставить ни её, ни ребенка, даже если это будет только её дитя – подумаешь, говорил он, куда нам спешить, и она соглашалась, верила настолько, насколько можно было на её-то месте, и немножечко сверху – но те его дела, которыми она не интересовалась, хотела, разобралась бы, наверное, но заставляла себя не задумываться, чтобы хоть что-то между ними было действительно честно, оказались сильнее и опаснее. Я не знаю, что с ним, напомнила себе Рика, я вообще не знаю, что происходит.
– Мор, – ответила Морриган, мягко, почти сочувственно, – Мор пробудился вновь, и всей земли языки соревнуются в том, кто вернее не увидит его.
– С Глубинных троп Мор никогда не уходил, – привычно отозвалась Рика. Она слышала это тысячи раз, она сама это повторяла, не вникая в смысл слов, как повторяют ничего не значащие ритуальные фразы, как отвечают ребенку на непрекращающиеся вопросы. Почти для всех это было красивым присловьем, способом подчеркнуть превосходство над людьми, знаком того, что другим народам не понять.
– И то верно, – легко согласилась Морриган и протянула Рике кружку с тёмным, горячим питьём – терпкий отвар с непонятным привкусом обжёг губы, послал по телу волну медленного тепла. – Чем дальше от корней, тем легче нам быть слепцами.
Меньше всего Рику сейчас волновала глупость или мудрость любых народов, что ей до этого, если она осталась без дома – и в широком смысле, и в самом прямом, если она осталась почти одна: Белен, ох, Белен, что-то с тобой, сестрица-то должна выпутаться, она всегда была самой ловкой, матери проще всего, можно подумать, она протрезвеет настолько, чтобы что-то понять (Рике понадобилось усилие воли, чтобы устыдиться за то, что о матери она подумала только теперь, и, несмотря на неискренность чувства, слёзы на глаза навернулись сами собой), а дитя только помеха и лишний повод для тревоги.
Живот скрутило, словно ребёнок прочитал её мысли и возмутился, Рика охнула, и Морриган склонилась над ней, засветив на ладони огонёк. Свет дрожал, согревал, проникал вглубь, и тревога потихоньку отступила.
– Не по моей это части, – усмехнулась Морриган, – мне бы жечь, а не исцелять, так что гордись. Пойдём-ка, разомнёшься.
Рика почти с любопытством оглядывала серую, тусклую гладь болот вокруг хижины, Морриган привела её сюда ночью, и тогда ей было не до любования красотами; как ни странно, хмурое тяжёлое небо казалось почти что каменным потолком, и головокружение от открытого пространства почти прошло, лишь самую малость напоминая о себе.
– Мать говорит, скоро начнётся самое забавное, а она ведает больше, чем кто-то ещё, – задумчиво сказала Морриган. – Она говорит, мол, ещё не рождённое дитя сыграет в этой сценке такую роль, что ни один король не сможет. Как думаешь, может, она про вас двоих?
– А кто ваша мать?
– Ведьма, – Морриган сощурилась, всматриваясь в небо, – сильнейшая, пока я не обгоню её. Вот что, сестрёнка, пока она ставит на чьи-то судьбы, мы поставим на твою. Держись меня, и сказка выйдет самая замечательная.
Вдали, в небе, на огненно-красном фоне (должно быть, всё же пламя, за эти дни Рика не раз видела, в какие цвета окрашивает небо солнце, уходящее на ночь или встающее утром, таких красок оно не создавало, да и время было не то), Рика разглядела крылатый силуэт, напомнивший ей об изваяниях древних драконов во дворце.
Берат обещал позаботиться об её судьбе за достойную плату, но предпочёл бы ей любую, предлагающую больше. Белен обещал любить её, но сперва увлёкся дворцовыми играми, а после исчез.
Рика положила ладонь на живот, прислушиваясь к мерному биению сердца её сына. Или дочери – впервые ей стало совершенно всё равно, кажется, в любом случае наследовать им было бы нечего.
Чародейка обещала, что всё сложится отлично. Сестра обещала отыскать её.
Пожалуй, поверить женщинам было куда лучшей идеей.
Фэндом: DA:O
Пейринг/Персонажи: Рика Броска, Морриган
Рейтинг: PG
Саммари: от политики один вред, Орзаммар горит, у одной девы свои планы, а другую несёт течением
читать дальшеЧародейка обещала ей, что всё сложится как нельзя лучше.
Чародейка – молоденькая девчонка-небогляд, полураздетая и почти хорошенькая – вообще много о чём говорила: о магии, духах, пророчествах, богах, говорила, пока её слова не слились в одну бесконечную песню, похожую на колыбельную; и всё смеялась, поигрывая амулетом на длинной цепочке, и всё поправляла на Рике сползающий плащ не по размеру.
Рика почти её не слушала. Она не верила в колдовство – ну, применительно к себе, так-то то, что зачарованное барахло продаётся дороже простого, было истиннее чем Камень. Она слишком устала – и от дороги, и от неизвестности, и от непрекращающегося головокружения. Без камня над головой, без камня под ногами, без опоры рядом – впору раз в жизни порадоваться тому, кем родилась, по крайней мере, к проблемам почти не придётся привыкать.
Чародейка тряхнула головой, пропела "Да что же это я?" и помогла Рике прилечь. Потолок хижины закружился перед глазами (ну да, подумала Рика, не королевский дворец, но и не их уголок в Пыльном городе; затосковать не вышло, усталость глушила все остальные чувства, кроме отстранённого любопытства: прекрасно, и что же за дрянь дальше?) и умчался куда-то вверх, должно быть, в небо, к солнцу; Рика охнула и вцепилась в край постели.
Почудилось, это просто усталость, вдох, выдох, если уж столько дней устояла под небом – никуда не денешься, это просто... Камень кричит под ногами, Белен, говорили, отлучился куда-то с братьями и никого из троих пока не отыскали, Камень над головой, тишина во дворце, на улицах шептали – Легион Мёртвых не устоит, сестрица, в чужом доспехе, перепачканная чьей-то кровью, растрёпанная, металась по комнатам, собирала барахло, бормотала: хоть наверх, хоть куда, ты вперёд, а я тебя найду, только догоню тут кое-кого, ничего, выберемся; столько дней она думала лишь о том, что впереди, столько дней...
Чародейка напевала вполголоса, шелестела страницами, листьями, в хижине пахло дымом и мокрой землёй, и – почему-то – сладковатым привязчивым запахом, что стоял по жаре на глубинных тропах, и Рика всё-таки задремала.
И проснулась оттого, что дитя в её животе зашевелилось, и сама не поверила, что смогла спокойно уснуть. За все дни пути от Морозных гор ей так и не удалось вздремнуть толком – ни на телеге, ни у костра, ни – однажды – в доме какой-то добросердечной небоглядки, и лишь теперь тело и разум потребовали наконец-то отдыха.
Чародейка – Морриган, она назвалась Морриган, когда вышла из-за деревьев в обличии зверя, спугнув и пару каких-то наземных хищников и толстого купца, сверкнула золотыми глазами и обернулась человеком, теперь-то, самую малость приведя в порядок мысли, Рика это вспомнила – довольно кивнула.
– Мать сказала, что и тебе, и тому, второму, не о чем тревожится, – пропела она. – Хотела поговорить с тобой, но, мол, её зовёт ещё чья-то судьба, дело срочное.
Не то чтобы Рика понимала, о чём речь – да и не очень-то хотелось, она выхватила главное, неубедительное "не о чем тревожиться", в которое можно было бы и поверить. Чем утешительные слова из вторых рук, в конце концов, были хуже любых других обещаний.
Белен обещал не оставить ни её, ни ребенка, даже если это будет только её дитя – подумаешь, говорил он, куда нам спешить, и она соглашалась, верила настолько, насколько можно было на её-то месте, и немножечко сверху – но те его дела, которыми она не интересовалась, хотела, разобралась бы, наверное, но заставляла себя не задумываться, чтобы хоть что-то между ними было действительно честно, оказались сильнее и опаснее. Я не знаю, что с ним, напомнила себе Рика, я вообще не знаю, что происходит.
– Мор, – ответила Морриган, мягко, почти сочувственно, – Мор пробудился вновь, и всей земли языки соревнуются в том, кто вернее не увидит его.
– С Глубинных троп Мор никогда не уходил, – привычно отозвалась Рика. Она слышала это тысячи раз, она сама это повторяла, не вникая в смысл слов, как повторяют ничего не значащие ритуальные фразы, как отвечают ребенку на непрекращающиеся вопросы. Почти для всех это было красивым присловьем, способом подчеркнуть превосходство над людьми, знаком того, что другим народам не понять.
– И то верно, – легко согласилась Морриган и протянула Рике кружку с тёмным, горячим питьём – терпкий отвар с непонятным привкусом обжёг губы, послал по телу волну медленного тепла. – Чем дальше от корней, тем легче нам быть слепцами.
Меньше всего Рику сейчас волновала глупость или мудрость любых народов, что ей до этого, если она осталась без дома – и в широком смысле, и в самом прямом, если она осталась почти одна: Белен, ох, Белен, что-то с тобой, сестрица-то должна выпутаться, она всегда была самой ловкой, матери проще всего, можно подумать, она протрезвеет настолько, чтобы что-то понять (Рике понадобилось усилие воли, чтобы устыдиться за то, что о матери она подумала только теперь, и, несмотря на неискренность чувства, слёзы на глаза навернулись сами собой), а дитя только помеха и лишний повод для тревоги.
Живот скрутило, словно ребёнок прочитал её мысли и возмутился, Рика охнула, и Морриган склонилась над ней, засветив на ладони огонёк. Свет дрожал, согревал, проникал вглубь, и тревога потихоньку отступила.
– Не по моей это части, – усмехнулась Морриган, – мне бы жечь, а не исцелять, так что гордись. Пойдём-ка, разомнёшься.
Рика почти с любопытством оглядывала серую, тусклую гладь болот вокруг хижины, Морриган привела её сюда ночью, и тогда ей было не до любования красотами; как ни странно, хмурое тяжёлое небо казалось почти что каменным потолком, и головокружение от открытого пространства почти прошло, лишь самую малость напоминая о себе.
– Мать говорит, скоро начнётся самое забавное, а она ведает больше, чем кто-то ещё, – задумчиво сказала Морриган. – Она говорит, мол, ещё не рождённое дитя сыграет в этой сценке такую роль, что ни один король не сможет. Как думаешь, может, она про вас двоих?
– А кто ваша мать?
– Ведьма, – Морриган сощурилась, всматриваясь в небо, – сильнейшая, пока я не обгоню её. Вот что, сестрёнка, пока она ставит на чьи-то судьбы, мы поставим на твою. Держись меня, и сказка выйдет самая замечательная.
Вдали, в небе, на огненно-красном фоне (должно быть, всё же пламя, за эти дни Рика не раз видела, в какие цвета окрашивает небо солнце, уходящее на ночь или встающее утром, таких красок оно не создавало, да и время было не то), Рика разглядела крылатый силуэт, напомнивший ей об изваяниях древних драконов во дворце.
Берат обещал позаботиться об её судьбе за достойную плату, но предпочёл бы ей любую, предлагающую больше. Белен обещал любить её, но сперва увлёкся дворцовыми играми, а после исчез.
Рика положила ладонь на живот, прислушиваясь к мерному биению сердца её сына. Или дочери – впервые ей стало совершенно всё равно, кажется, в любом случае наследовать им было бы нечего.
Чародейка обещала, что всё сложится отлично. Сестра обещала отыскать её.
Пожалуй, поверить женщинам было куда лучшей идеей.
@темы: Рейтинг - PG, Dragon Age - Морриган, Фэндом - Dragon Age, Dragon Age - Рика Броска, Категория - джен