Название: Как в Бункерах и Безбашенных
Фэндом: Dragon Age/Borderlands
Пейринг/Персонажи: Ренн, Валта, Крошка Тина, Брик
Рейтинг: PG
Саммари: за всем стояли инопланетяне, поэтому всё пошло не так
Примечания: авторский произвол и вольности с техническим обоснуем.

слишком много щупалец

Из хроник каменотеса Мерты во дворце памяти тейга Гейдрун:
...и сперва они обратили внимание на столбы тёмного света – по крайней мере так описывали их разведчики. Столбы эти поднимались к потолку и издавали еле различимые звуки, но на следующий день исчезли. Надобно также отметить, что на этом перекрёстке уже не раз вроде бы замечали не поддающиеся истолкованию вещи, такие как яркие вспышки или тени, исчезающие при приближении. Часть этих событий, должно быть, связана с месторождениями лириума, другие же не походят ни на что известное.
Один из разведчиков, по имени Рагнар, обнаружил на месте ближайшего столба камень необычной формы, гладкий и горячий. Прежде же чем кто-то из хронистов успел добраться до перекрестка, началась лёгкая пляска земли, и, хотя никто не пострадал, камень был утерян; впрочем, все очевидцы описали его и прочие находки одинаково.
Кроме того при пляске земли была разрушена стена с письменами, не поддающимися расшифровке, копия небольшой её части находится сейчас…

Ренн вздохнул и снова посмотрел на Валту – может, она всё же пошутила.
Иначе у него не оставалось выбора – отказать ей он не мог.
Даже если неугомонная девица собиралась очередной раз закапываться в самое сердце камня в поисках очередной забытой легенды. И откуда только она их вытаскивает, хотел бы он знать, и не могла бы она находить что-то чуть более спокойное.
– Я расшифровала древнюю пиктограмму, – радостно сказала Валта, по-своему истолковав его взгляд. – Ну, часть ее, там говорится о хранилище… я не знаю, чего, – развела она руками.
Ренн был абсолютно уверен, что речь не могла идти о сокровищах. В его представлении сокровища тратили, а запирали в хитро спрятанных тайниках вещи, от которых следовало держаться подальше. Может статься, там мирно дрых очередной архидемон, только и ждущий, чтобы его разбудили.
– Вот это должно что-то значить, этот символ встречался несколько раз.
Валта начертила на стене значок – изогнутую линию в круге.

Из записей Патрисии Таннис, исследователя:
Путём сложных вычислений, которые мог бы понять лишь мой старый диктофон – мы занимались с ним подобным прежде, до нашего разрыва и до того, как он прервал и наше деловое сотрудничество, отправившись в цифровой рай – мне удалось построить график открытия Хранилищ, обладающих собственными ключами. Это довольно любопытная последовательность, частично определяемая через предел Свозовски – странно, но, записывая это, я почти испытываю желание поделиться с кем-то, способным оценить красоту решения, своей радостью. Пожалуй, этой ночью я всё же выйду станцевать.
Итак, из полученных данных следует, что в скором времени завершится зарядка ключа на небольшой планете за системой Эден, некоторые источники называют её “Тедас”, что бы это ни обозначало. Полагаю, что было бы разумно, насколько вообще можно говорить о разуме, воспользоваться ситуацией.

– Мы только немного посмотрим, – сказала Валта, – а если окажется, что дело стоящее, я пошлю гонца в Орзаммар и попрошу собрать экспедицию.
Звучало разумно, но, можно подумать, когда-нибудь что-то шло по плану. Последний раз, когда Валта сказала “только посмотрим”, дело закончилось штурмом пещеры, полной порождений тьмы и призраков, а всей ценной добычи нашлось только несколько документов бесследно вымершего рода.
– Лучше пошли гонца, а мы пока пойдём и, как ты говоришь, немного посмотрим. Если что, хоть будут знать, где тебя откапывать, я-то обойдусь.
Валта рассмеялась и порывисто обняла Ренна.
– Ты лучший! – воскликнула она. – И мы на пороге великого открытия.
– Мы на пороге больших неприятностей, – проворчал он беззлобно.
И почти поверил, что ошибся.
Валта без умолку болтала, объясняя ему, что могут значить письмена и рисунки на стенах, где-то вдали, похоже, мерно бухала вода, подземная река, наверно, уходила там в камень или резко сворачивала, и течение колотилось в берег, ровно, убаюкивающе. Ренну почудился было в этом шуме звук шагов, но больше ничего не говорило о чужом присутствии, разве что шумная стайка нагов прошмыгнула под ногами и умчалась подальше от незваных гостей.
А потом земля вздрогнула у них под ногами и Валта закричала.
Краем глаза Ренн заметил кого-то в светящихся доспехах и успел оттолкнуть Валту в сторону за миг до того, как в стену ударил арбалетный болт. И следом – ещё несколько.
– Что-то мы открыли, – высоким от испуга голосом сказала Валта и нервно расхохоталась. – Ты видел, сколько их?
Отвечать было бессмысленно – видели оба.
Может, лучше было бы и не видеть.
Арбалетчик в светящихся доспехах снова поднял оружие, и время словно замерло – и Ренн невероятно ясно понял, что не успеет ничего сделать, разве что прикрыть Валту.
Валта снова вскрикнула, время понеслось со своей обычной скоростью, и арбалетчик отлетел в сторону и упал, а потом – ещё несколько из нападавших. Ренн поднял взгляд и сначала заметил, что разбросавший врагов как новорожденных нагов был безоружен. Потом только – что он мог бы потягаться с огром если не ростом, то мощью. И наконец – что на плече у него сидела чумазая девчонка.
– Ладушки, Брик, – крикнула девчонка, – я поговорю, а ты врежь кому-нибудь ещё!
Она легко спрыгнула на землю и – Ренн не поверил своим глазам – поскакала к ним на одной ножке.
– Привет-привет, – пропела она. – Я Тина, и сейчас я стану вашим лучшим другом!

Из заметок Крошки Тины, подрывника Алых Налётчиков:
Роланд, ты не поверишь, мы в самом деле открыли Хранилище!
То есть сначала мы, правда, чуть не разбили шаттл, а потом долго ходили по пещерам – знаешь, на этой планетке вообще ничего нет, кроме странных людей и зверей, прямо как в Бункерах и Безбашенных, все просто обалдеют, когда я расскажу, да ещё и связь там нормально не работает. А потом мы встретили одну прехорошенькую дамочку, и ещё мужика с ней, и сразу подружились, потому что на нас со всех сторон лезли местные бандиты, а это всегда сближает, сэром Реджинальдом клянусь. Они тоже искали Хранилище, и мы решили пойти вместе, а тот мужик сказал, что мы долбанутые, только сказал он не так, а повежливее, но подумал точно это.
Ну и в общем обычный поход ты сам представляешь, что рассказывать, и бандиты какие-то странные, кинешь гранату, и они разбегаются, я так не играю, а потом эта дамочка взяла и открыла Хранилище. Вот просто взяла и открыла! А у неё ведь даже оружия никакого не было, а у мужика с ней – только меч. И всё как Лилит рассказывала – как полыхнёт, как высунется какая-то здоровенная штука со щупальцами, вся синяя и светится. И хватает дамочку щупальцем.
Ну Брик, понятное дело, тут же по щупальцу как врежет, а потом ещё пару раз, и эта штука вроде как успокоилась, съёжилась и поутихла, а дамочка и говорит – он, мол, больше нападать не будет. Брик расстроился, жуть как, а дамочка давай рассказывать как это всё интересно, ещё показала мне, как с картинок там на стенах копии делать, я набрала немножко для доктора Пат, она-то поймёт, ещё для Лилит камней прихватила, жжёт как эридий, но не эридий и ещё его можно взрывать, круто так.
А когда мы назад шли – дамочка там осталась, мужик тоже с ней, сказал, такую не бросишь без пригляда, а то она ещё что найдёт – Брик поймал какую-то маленькую лысую мерзость. Мерзость теперь живёт у него за пазухой, её зовут Ромашка и она смешно хрюкает.
А ещё мы встретили ещё одну дамочку, звать Хардинг, и она прямо вот такая такая такая такая, я не могу, слишком такая!
И знаешь, Роланд, доктор Пат правду говорила, это почти как и вправду тебе рассказывать, только я всё равно скучаю.

Хардинг окинула взглядом разбитый лагерь, проверяя, всё ли в порядке – и усмехнулась.
Когда Инквизитор сюда доберётся, она такого ему порасскажет.

Из эхо-дневника Брика, Короля-Мясника и Искателя Хранилища:
Там не было прыжковых площадок!

@темы: Прочие характеристики - кроссовер, Рейтинг - PG, Фэндом - Dragon Age, Фэндом - Borderlands, Borderlands - Крошка Тина, Dragon Age - Валта, Dragon Age - Ренн, Категория - джен

---

Название: Выбери женщину
Фэндом: DA:O
Пейринг/Персонажи: Рика Броска, Морриган
Рейтинг: PG
Саммари: от политики один вред, Орзаммар горит, у одной девы свои планы, а другую несёт течением

Чародейка обещала ей, что всё сложится как нельзя лучше.
Чародейка – молоденькая девчонка-небогляд, полураздетая и почти хорошенькая – вообще много о чём говорила: о магии, духах, пророчествах, богах, говорила, пока её слова не слились в одну бесконечную песню, похожую на колыбельную; и всё смеялась, поигрывая амулетом на длинной цепочке, и всё поправляла на Рике сползающий плащ не по размеру.
Рика почти её не слушала. Она не верила в колдовство – ну, применительно к себе, так-то то, что зачарованное барахло продаётся дороже простого, было истиннее чем Камень. Она слишком устала – и от дороги, и от неизвестности, и от непрекращающегося головокружения. Без камня над головой, без камня под ногами, без опоры рядом – впору раз в жизни порадоваться тому, кем родилась, по крайней мере, к проблемам почти не придётся привыкать.
Чародейка тряхнула головой, пропела "Да что же это я?" и помогла Рике прилечь. Потолок хижины закружился перед глазами (ну да, подумала Рика, не королевский дворец, но и не их уголок в Пыльном городе; затосковать не вышло, усталость глушила все остальные чувства, кроме отстранённого любопытства: прекрасно, и что же за дрянь дальше?) и умчался куда-то вверх, должно быть, в небо, к солнцу; Рика охнула и вцепилась в край постели.
Почудилось, это просто усталость, вдох, выдох, если уж столько дней устояла под небом – никуда не денешься, это просто... Камень кричит под ногами, Белен, говорили, отлучился куда-то с братьями и никого из троих пока не отыскали, Камень над головой, тишина во дворце, на улицах шептали – Легион Мёртвых не устоит, сестрица, в чужом доспехе, перепачканная чьей-то кровью, растрёпанная, металась по комнатам, собирала барахло, бормотала: хоть наверх, хоть куда, ты вперёд, а я тебя найду, только догоню тут кое-кого, ничего, выберемся; столько дней она думала лишь о том, что впереди, столько дней...
Чародейка напевала вполголоса, шелестела страницами, листьями, в хижине пахло дымом и мокрой землёй, и – почему-то – сладковатым привязчивым запахом, что стоял по жаре на глубинных тропах, и Рика всё-таки задремала.
И проснулась оттого, что дитя в её животе зашевелилось, и сама не поверила, что смогла спокойно уснуть. За все дни пути от Морозных гор ей так и не удалось вздремнуть толком – ни на телеге, ни у костра, ни – однажды – в доме какой-то добросердечной небоглядки, и лишь теперь тело и разум потребовали наконец-то отдыха.
Чародейка – Морриган, она назвалась Морриган, когда вышла из-за деревьев в обличии зверя, спугнув и пару каких-то наземных хищников и толстого купца, сверкнула золотыми глазами и обернулась человеком, теперь-то, самую малость приведя в порядок мысли, Рика это вспомнила – довольно кивнула.
– Мать сказала, что и тебе, и тому, второму, не о чем тревожится, – пропела она. – Хотела поговорить с тобой, но, мол, её зовёт ещё чья-то судьба, дело срочное.
Не то чтобы Рика понимала, о чём речь – да и не очень-то хотелось, она выхватила главное, неубедительное "не о чем тревожиться", в которое можно было бы и поверить. Чем утешительные слова из вторых рук, в конце концов, были хуже любых других обещаний.
Белен обещал не оставить ни её, ни ребенка, даже если это будет только её дитя – подумаешь, говорил он, куда нам спешить, и она соглашалась, верила настолько, насколько можно было на её-то месте, и немножечко сверху – но те его дела, которыми она не интересовалась, хотела, разобралась бы, наверное, но заставляла себя не задумываться, чтобы хоть что-то между ними было действительно честно, оказались сильнее и опаснее. Я не знаю, что с ним, напомнила себе Рика, я вообще не знаю, что происходит.
– Мор, – ответила Морриган, мягко, почти сочувственно, – Мор пробудился вновь, и всей земли языки соревнуются в том, кто вернее не увидит его.
– С Глубинных троп Мор никогда не уходил, – привычно отозвалась Рика. Она слышала это тысячи раз, она сама это повторяла, не вникая в смысл слов, как повторяют ничего не значащие ритуальные фразы, как отвечают ребенку на непрекращающиеся вопросы. Почти для всех это было красивым присловьем, способом подчеркнуть превосходство над людьми, знаком того, что другим народам не понять.
– И то верно, – легко согласилась Морриган и протянула Рике кружку с тёмным, горячим питьём – терпкий отвар с непонятным привкусом обжёг губы, послал по телу волну медленного тепла. – Чем дальше от корней, тем легче нам быть слепцами.
Меньше всего Рику сейчас волновала глупость или мудрость любых народов, что ей до этого, если она осталась без дома – и в широком смысле, и в самом прямом, если она осталась почти одна: Белен, ох, Белен, что-то с тобой, сестрица-то должна выпутаться, она всегда была самой ловкой, матери проще всего, можно подумать, она протрезвеет настолько, чтобы что-то понять (Рике понадобилось усилие воли, чтобы устыдиться за то, что о матери она подумала только теперь, и, несмотря на неискренность чувства, слёзы на глаза навернулись сами собой), а дитя только помеха и лишний повод для тревоги.
Живот скрутило, словно ребёнок прочитал её мысли и возмутился, Рика охнула, и Морриган склонилась над ней, засветив на ладони огонёк. Свет дрожал, согревал, проникал вглубь, и тревога потихоньку отступила.
– Не по моей это части, – усмехнулась Морриган, – мне бы жечь, а не исцелять, так что гордись. Пойдём-ка, разомнёшься.
Рика почти с любопытством оглядывала серую, тусклую гладь болот вокруг хижины, Морриган привела её сюда ночью, и тогда ей было не до любования красотами; как ни странно, хмурое тяжёлое небо казалось почти что каменным потолком, и головокружение от открытого пространства почти прошло, лишь самую малость напоминая о себе.
– Мать говорит, скоро начнётся самое забавное, а она ведает больше, чем кто-то ещё, – задумчиво сказала Морриган. – Она говорит, мол, ещё не рождённое дитя сыграет в этой сценке такую роль, что ни один король не сможет. Как думаешь, может, она про вас двоих?
– А кто ваша мать?
– Ведьма, – Морриган сощурилась, всматриваясь в небо, – сильнейшая, пока я не обгоню её. Вот что, сестрёнка, пока она ставит на чьи-то судьбы, мы поставим на твою. Держись меня, и сказка выйдет самая замечательная.
Вдали, в небе, на огненно-красном фоне (должно быть, всё же пламя, за эти дни Рика не раз видела, в какие цвета окрашивает небо солнце, уходящее на ночь или встающее утром, таких красок оно не создавало, да и время было не то), Рика разглядела крылатый силуэт, напомнивший ей об изваяниях древних драконов во дворце.
Берат обещал позаботиться об её судьбе за достойную плату, но предпочёл бы ей любую, предлагающую больше. Белен обещал любить её, но сперва увлёкся дворцовыми играми, а после исчез.
Рика положила ладонь на живот, прислушиваясь к мерному биению сердца её сына. Или дочери – впервые ей стало совершенно всё равно, кажется, в любом случае наследовать им было бы нечего.
Чародейка обещала, что всё сложится отлично. Сестра обещала отыскать её.
Пожалуй, поверить женщинам было куда лучшей идеей.

@темы: Рейтинг - PG, Dragon Age - Морриган, Фэндом - Dragon Age, Dragon Age - Рика Броска, Категория - джен

---

Название: Неперелётная
Фэндом: ДАИ
Пейринг/Персонажи: Риттс/Эльдредда
Рейтинг: PG
Саммари: она была стражницей, она была бродячей торговкой, они упали на землю и выпили винишка
Примечания: условное стимпанк-ау, капелька бодмода, флафф и все счастливы

– Знаешь, – как-то раз сказала она, когда вино почти закончилось, – если правильно обработать металл, он будет легче человеческого скелета, а с лёгкими костями мы могли бы взлететь.
Всегда было сложно понять, когда она шутит.

На тропинке стоял невыносимо кислый запах, впереди клубился густой серый пар, и Риттс поняла: кое-кто опять потерял счёт времени и позабыл об уговоре. Обычное дело. Подозрительнее было бы наоборот.
Она остановилась, прислушиваясь к знакомому шуму работы: стук металла, шипение пара, модная песенка.

С песенки всё когда-то и началось.
Женщина шла через лес, высокая, в потрёпанном плаще, с коробом за плечами, и насвистывала старую балладу – как водится, о любви и трупах, с одними и теми же завуалированными описаниями для убийств и соития – которой вернул популярность какой-то дэлиш-ансамбль. Риттс терпеть их не могла, в основном потому что все сослуживцы были уверены, что ей, эльфийке, всё такое должно нравиться, и постоянно зазывали её на ярмарки и в клубы. Так что обратила она внимание больше на песню, а о том, что одинокая путница выглядит подозрительно, даже и не подумала.
– Эй, – окликнула путницу Риттс, – а "Десять зелёных бутылок" можешь?
Женщина, даже не оборачиваясь, просвистела несколько тактов и лишь тогда остановилась и расхохоталась.
– Интересные пошли разбойники, – сказала она, повернулась, окинула Риттс быстрым взглядом и развела руками. – Извини, стражники.
И снова засвистела.
И как-то так получилось, что сперва они рассматривали забавную игрушку, самодвижущуюся повозку, и путница раскручивала колёса и жаловалась, как непросто достать нужные детали, а уж потом протянула руку и представилась.

Риттс как сейчас помнила – рукопожатие её и успокоило по-настоящему; не то чтобы она верила во все эти новомодные поверья о том, как прочесть характер по жестам, просто руки Эльдредды оказались так похожи на её собственные, разве что привычные к инструментам, а не оружию.
(Из оружия у Эльдредды всегда был при себе нож, но она постоянно над этим посмеивалась. В балладах, говорила она, вечно всех подряд убивают перочинным ножом, но он только рифмуется хорошо, а вот с молотком другой разговор.)
Рукопожатие, "десять зелёных бутылок" и игрушки. Никто, действительно задумывавший дурное, не стал бы притворяться торговцем игрушками в глухомани. Дрова, скот, зерно или акции выскакивающих как из-под земли промышленных компаний (ни одна не жила дольше года) – всё это за прикрытие бы сошло.
– Ты вообще не сдурела торговать такой ерундой по деревням? – спросила как-то Риттс.
Эльдредда только плечами пожала:
– В городах цеха, оно мне надо?
Это объясняло всё и не объясняло ничего, и Риттс вполне устроило. К тому времени она вполне убедилась – самое страшное, что совершит её странная приятельница, это, увлекшись, однажды подорвёт себя вместе с парой футов леса или куском скалы, а такое мог устроить любой фермер, купивший взрыв-порошка для расчистки участка от камней у недостаточно честного гнома.

– Эй, – привычно окликнула Риттс, усмехнулась, услышав в ответ знакомый свист и лишь тогда прошла дальше. Заходя без предупреждения, можно было в самом лучшем случае получить в физиономию отскочившей пружиной или струёй чего-нибудь едкого – Риттс так и не поняла, как Эльдредда, всегда обходившаяся кожаными перчатками да старыми очками, умудрялась оставаться при всех пальцах и обоих глазах.
– И что это будет?
Нечто металлическое, шевелящее стеклянными трубками и булькающее смотрелось бы на диво уместно в представлении с волшебным фонарём или в синематографической картине (Риттс как-то раз видела одну в столице, ярмарочные спектакли были интереснее, в них, по крайней мере, были слова).
Эльдредда потушила горелку и отодвинула в сторону бутыль с синей густой жидкостью.
– Если опыт удастся, то когда-нибудь это будет летательная машина вроде тех, имперских, – она весело улыбнулась. – Если нет, уберу лишнее и продам как котёл или самогонный аппарат. Не поверишь, некоторые не умеют их делать!
Риттс послушно, в меру своего небольшого актёрского дара, не поверила, тоже рассмеялась
– Кстати о некоторых, – она вытащила из рюкзака бутылку с вином и хлеб.

Когда-то давно, когда леса во Внутренних землях ещё кому-то принадлежали, какой-то лесник выстроил себе хижину, и стены её простояли достаточно долго, чтобы дождаться нового владельца.
Снаружи Эльдредда почти ничего чинить не стала, чтобы не привлекать лишнего внимания, даром что мало кто сюда забрёл бы, даже стражники совались в леса только чтобы провести день в безделии.
Она приходила во Внутренние земли два-три раза в год, жила в заброшенной хижине с месяц и уходила куда-то ещё, распродав и раздарив свои безделушки по фермам. Риттс узнавала об её появлениях и исчезновениях по свисту и тишине, по дыму над хижиной, по одинокой игрушке, оставленной на голом полу.
Однажды, когда ягодное вино оказалось особенно удачным, Риттс спросила, мол, и что, у тебя в каждой земле по прикормленному стражнику, – и Эльдредда хохотала так, что не устояла на ногах.
– А сама-то как думаешь? – спросила она и протянула руку.
И отвечать не потребовалось.

Нормальной посуды у Эльдредды отродясь не водилось, и Риттс каждый раз надеялась, что в тяжелых стеклянных плошках не плескался до вина какой-нибудь особо страшный состав с гномским или имперским названием. Она спрашивала порой, для чего нужна та или другая цветная вонючая жидкость, и пропускала мимо ушей все объяснения, не понимая в них ни слова, просто вслушивалась в радостный, увлеченный голос. Эльдредда точно догадывалась, что с таким же успехом могла бы говорить на несуществующих языках или сочинять на ходу, но всё равно раз за разом упрямо объясняла, чтобы потом расхохотаться, подняться-таки с пола и показать какой-нибудь фокус.
Эльдредда отставила плошку в сторону и со вздохом размяла локоть левой руки.
– Можно? – Риттс потянулась помочь.
Кроме непонятного нрава и странного бесстрашия, в Эльдредде была ещё одна вещь, которая зачаровала Риттс с первого взгляда.
В городской страже был один парень из Андерфелса, с гномьей работы протезом вместо ступни, железным, тяжёлым, и позволяющим более-менее ровно и быстро ходить.
И железяка не шла ни в какое сравнение с рукой Эльдредды.
От плеча до середины предплечья всё закрывала плотная, тёмная, хитро выделанная кожа с несколькими металлическими заклепками, Риттс так и не спросила – для красоты или они вправду удерживали защиту на живой ткани, на локте в прорезях виднелись стальные трубки, пружины и шестерёнки, заменяющие сустав, и где-то внутри этой конструкции, гибкой почти как настоящее тело, всё ещё работали жилы и сосуды, потому что пальцы на этой руке были такими же тёплыми и ловкими, как и на здоровой.
Металл чувствовался даже сквозь толстую ткань рукава, и Риттс невольно проследила пальцем изгиб одной из хитрых деталей – пружина подрагивала, словно бился пульс.
– Ты первая, кого это не пугает, – улыбнулась Эльдредда. – Может, я как-нибудь расскажу, как оно вышло.
– Тебе идёт, – Риттс так и не убрала руку, и Эльдредда накрыла её ладонь своей.
– Знаешь, – рассеянно сказала она, – я иногда думаю, а будь этот мир другим, выпили бы мы с тобой хоть разок?

@темы: Рейтинг - PG, Фэндом - Dragon Age, Цикл - Забытая наука, Dragon Age - Риттс, Dragon Age - Эльдредда, Категория - фемслэш

---

Название: Ни часов ни чаек
Фэндом: Battleborn
Персонажи: Алани/Галилея, Амбра, Нова, Оренди, прочая шайка мельком
Рейтинг: PG-13
Саммари: спасти мир всяко проще, чем назначить свидание.
любовной и прельстивой  Iland вместо открытки

– Да чтоб тебя! – заорала Нова.
В её голосе звучало самое чистое и беспримесное счастье, на которое только способен искусственный интеллект, и поэтому Галилея сразу вскинула голову. Чтобы так обрадовать Нову, судьба должна была подкинуть ей десяток вражеских боевых кораблей, пару порталов в пустоту, неизвестное летающее существо из древних легенд. Лучше всего – одновременно. Нова знала толк в развлечениях.
Портал был один, и Нова балансировала в опасной близости от него, пытаясь развернуться и пьяно хихикая.
– Клиз, – снова заорала она, – Клиз, что там с резервным двигателем, вы должны были поставить его в меня ещё вчера!
Клизу обычно хватало ума не включать громкую связь, так что Галилея и не пыталась расслышать ответ. Проще было сосредоточиться на бесконечном потоке варелси, сыпавшихся из портала.
Естественно, они не могли взять и проявиться на Неге или на Шторме, где находилась сейчас большая часть отряда. Нет, надо было выбрать маленькую неприметную планетку, где Нова расположилась на техосмотр – в компании нескольких воителей и парочки ремонтных дронов. Галилея с огромным трудом сдержала рвущееся с языка ругательство и вскинула щит. Мир резко стал проще, сократившись до ближайших пары шагов вперёд, расстояния досягаемости клинка и накатывающей медленными волнами тьмы.
Нова что-то прокричала, Галилея уже не вслушивалась – что именно, полностью сосредоточившись на знакомых вещах: блок, удар, бросок щита, скрыться в тень. Удар, блок, удар; в голову шустрого варелси-разведчика ударили сразу несколько лучей чёрно-фиолетовой энергии, ещё парочка впустую разбросала песок и камни. Можно было не смотреть, но Галилея всё-таки на миг глянула вверх: разумеется, Оренди свесилась вниз головой из распахнутого люка Новы и поочередно то стреляла всеми четырьмя руками, то подхватывала падающую шляпу. За ней мелькнула Алани, вскинула руки, бросая на землю поток воды, прыгнула, испуганно пискнув на лету и мягко, почти без брызг приземлившись точно в центр водоворота. Оренди прыгнула следом, кувыркаясь, хохоча и беспорядочно стреляя во все стороны.
Пенящаяся зелёная волна плеснула по земле прямо на сбившихся в тесную группу варелси, и Галилее ненадолго показалось, что она сама плывёт вместе с водой, сбрасывая усталость. Наваждение прошло, но лёгкость осталась, смешалась с силами, приходящими из тьмы.
Ревел, рассыпая брызги, яростный водоворот, Оренди вопила и вздымала к небесам столбы пламени, Нова хохотала, портал – или это Галилее уже чудилось, тьма обманывала восприятие довольно своеобразно, и тут ничего поделать было нельзя – пульсировал и потрескивал как старый передатчик. Ещё одна волна накрыла её с головой, разряд энергии разорвал на части охотника, оглушённого ударом щита, и тут из динамиков Новы донеслось довольное и ехидное хихиканье.
– А вот так? – спросил Клиз, возможно, не догадываясь, что Нова транслирует его всем желающим слушать.
И портал стих.
Оренди очень громко и очень обиженно вздохнула. У её ног из-под земли ударил гейзер, подбросив её в воздух, и она с диким воплем на лету принялась стрелять по варелси, успевшим забраться выше. Алани довольно рассмеялась, прикрыв рот ладошкой. Всё это Галилея замечала уже яснее – тьма отступала вместе с азартом боя, как всегда.
– Я сяду, – предупредила Нова, – и всё-таки дайте мне этот долбаный двигатель.

Со стороны Нова напоминала гигантского жука, греющегося на солнышке. Разве что жук не стал бы насвистывать в такт жужжанию ремонтного дрона, и уж тем более не стал бы ворчать про робокостюм, который так и не получил.
Оренди сидела на краешке открытого люка, необъяснимым образом сплетя под собой ноги, и задумчиво покусывала коготь на одной из левых рук. Пожаловаться на то, что Рейна Валерия не взяла её с собой на операцию, чтобы не пугать новичков, она уже успела – в процессе очень громко возмутившись, разбив столбом пламени случайный здоровенный булыжник и вскочив Клизу на спинку кресла с криком «Я же лучше Орокса!»
Клиз мрачно косился на Оренди, бормотал себе под нос что-то неразборчивое и сводящееся к «выкинуть в космос» и рассеянно поглаживал голографическую кошку. Кошка потягивалась, мурлыкала, облизывалась и совершенно не обращала внимания на то, что свободной рукой её хозяин сжимает электрошокер.
Как будто вариморфа можно было надолго напугать хоть каким-нибудь оружием.
Галилея невольно улыбнулась – порадовавшись, что под шлемом этого не видно, объяснять, в чём дело, она не хотела – картинка-то выходила на диво умиротворяющая. Почти семейная, что ли.
Временно спасённый мир не переставал быть невозможно безумным: именно здесь, среди пёстрого сброда из помешанных магнусов, последних представителей исчезнувших народов и планет, бродяг, клонов и дженнеритов, Галилея чувствовала себя спокойнее, чем когда-либо за последние несколько сотен лет.
– Эй, – у неё за спиной робко откашлялась Алани. Что-то в её интонации было такое, что Галилея вдруг подумала о ребёнке, твёрдо решившем прочитать-таки выученный и отрепетированный трудный стишок. – Эй, Галилея, может, поболтаем?

Алани щёлкнула кнопкой диктофона и решительно стёрла запись. Уже десятую – или больше? То слишком серьёзно, то слишком фамильярно, то... Такому её не учил никто.
Шёл, если она не ошибалась, двадцать шестой день с тех пор, как Галт вернулся с Призраком Неги. Как минимум двадцать из этих дней Алани провела, выбирая способ с Призраком заговорить. Сначала – потому что можно было счесть её родной душой, хотя Алани почти не чувствовала себя гелицианкой. Как, впрочем, не чувствовала себя и уроженкой Акопоса, разве что самую малость, когда вспоминала, что туда ей больше не вернуться. Никому не вернуться.
Алани вздохнула и запустила следующую запись. Собственный голос – так глупо и непривычно звучащий извне – неубедительно-жизнерадостно воскликнул: «Йо, Галилея, чо-как?»
Кажется, Нова хихикнула.
Нет, показалось, не могла же она подслушивать всё.
В любом случае, это никуда не годилось. Единственным в их команде, кто мог бы сказать вслух «чо-как», выглядеть и звучать при этом естественно и даже не огрести в ответ, был, пожалуй, Виски Фокстрот.
Алани удалила и этот файл и снова задумалась.
Ещё через полтора часа она с отчаянием взглянула на диктофон – последняя попытка оказалась совсем уж ужасной, и она даже не стала додиктовывать до конца, остановившись на беспомощном «Галилея, это Алани, может, мы всё-таки могли бы...»
И ведь ей даже не с кем было посоветоваться.
Всё-таки не с кем: Пендлс ещё не расплатился до конца за тот свой совет о том, как носить штаны, и Алани ещё долго не собиралась разговаривать с ним на любые темы кроме медицинских.
По крайней мере, впереди их ждало ещё не одно сражение, а это почти как свидание, только всё время кто-нибудь да лезет под руку. Уж попросить Галта отправить их на одно задание Алани могла. Не так страшно.
Она охнула, вдруг заметив, что вместо сохранения нажала отправку.
С тех пор прошло пара сотен дней, и никакого ответа она так и не получила.

Алани неловко стряхнула с плеча несуществующую пылинку – даже при ярком свете Галилея заметила короткую вспышку бледно-зеленого сияния, которое было неотъемлемой частью образа Алани, так же, как её вечные улыбки и манера даже на суше словно бы плыть. Каждая поднятая ей волна, каждый пробужденный ей родник несли в себе отблеск этого сияния – однажды Алани сказала, что оно зовётся «сил», и заставила свечение на вытянутой руке угаснуть до уровня, едва различимого глазом.
«Поболтать» никак не выходило. Алани кое-как закончила историю о том, как Монтана пытался вытащить Нову на пикник, и рассказ завершился бы даже быстрее, если бы то и дело не встревала сама Нова. Галилея никак не могла решить, о чём вообще можно было бы заговорить – не о перспективах же появления новых аномалий, и уж тем более не о проблемах элдридов или чём-то вроде того.
– Обнимашки и кровища! – завизжала Оренди, уставшая сидеть молча, и прыгнула, стараясь попасть точно в щит Галилеи.
Алани взмахнула руками, вызывая очередной гейзер. Оренди взмыла в воздух, вырвалась из водяного пузыря и отскочила в сторону, приплясывая и хихикая. Галилея невольно рассмеялась, Алани негромко прыснула в ладошку и уже действительно легко сказала:
– А помнишь, как она покусала Тоби?
Галилея сама удивилась, что смогла поддержать такую тему – то ли потому что зрелище и впрямь было впечатляющее, то ли потому что она и в самом деле давно не разговаривала ни с кем о ерунде. Ещё неожиданнее было то, как ощутимо радовалась разговору Алани, хотя уж у неё-то, доброжелательной, не сходившей с ума, не привыкшей к компании только собственного разума, не должно было быть недостатка в собеседниках.
«Мы могли бы», – вспомнила Галилея и подумала, что могла бы тогда ответить.
Может, тогда она сейчас понимала бы, что происходит.

Корабль вроде бы звался Новой – магнус, управляющий им, представился, не успела шлюпка зайти в шлюз – и он, большой, неспешный, полный пассажиров, подрагивал и гудел как потревоженное гнездо насекомых.
Галилея не помнила, когда последний раз была так близко к такому количеству других существ и это не были варелси на Неге. Впору было – да, наверное, испугаться. Вдруг она вновь уступит безумию, вдруг она снова совершит убийство.
Но рука человека, отыскавшего её на Неге, лежала на её плече, и даже через доспех Галилее чудилось тепло.
– Нова, – позвал он, – отыщи мне Амбру или Алани.
Если бы у Галилеи ещё оставались силы удивляться, они закончились бы прямо сейчас. Амбра. Может, откуда-нибудь выйдет ещё и Красный Наблюдатель Эбрис?
Привычной тёмной волной накатили разом гнев (он усомнился во мне, прокричал её собственный голос в глубине сознания) и сожаление. Галилея крепче сжала рукоять меча и глубоко вздохнула.
Я в порядке, попыталась сказать она.
Я в порядке.
В коридоре корабля прозвучали лёгкие шаги и шелест ткани – звук, странным образом напомнивший о журчании ручья, хоть и имевший с ним мало общего.
– Да, Галт? – пропел мягкий голос, и сквозь подступающую тьму пробилось мерцание.
Когда песнь моря стихла, а мерцание ушло, унося с собой тьму и усталость, Галилея наконец-то смогла рассмотреть целительницу. Гелицианская кровь читалась в ней сразу (я позволила дому моему пасть во тьму, прошептал голос в голове Галилеи, но сейчас она смогла заставить его молчать), а вот вторую угадать было сложнее.
– Спасибо, – сказала Галилея, и целительница – кажется, Галт назвал её Алани? – торопливо кивнула и убежала.
Через несколько дней Галилея увидела, как Алани двумя взмахами руки подняла шторм, разорвавший дженнеритский шаттл на части. Вроде бы в этот момент по громкой связи с Новы очень одобрительно хмыкнула Амбра, но Галилея решила, что это ей показалось. Просто она слишком много об Амбре думала, особенно с тех пор, как Галт предложил им работать вместе – Галилея тогда сразу же согласилась, зная, что способа вернее заставить Амбру отказаться не будет, а встречаться им обеим не хочется примерно одинаково.
– Входящее сообщение, – пропела Нова и хихикнула.
И Галилея не поверила тому, что услышала.
Она не смогла бы объяснить, почему сохранила файл.
Пару раз она даже его переслушивала, но так и не заставила себя ответить.

– А давайте я сделаю сальто, – предложила Нова, когда двигатель окончательно встал на место, и разочарованно вздохнула, услышав от Клиза решительное «нет».
Алани с некоторой грустью прислушивалась к привычному шуму, означавшему начало очередных будней. Ремонтные дроны с жужжанием укладывались на базу, где-то в грузовом отсеке ворочался маленький робот-паук, которого притащил Айзек с Окобана, потрескивали рации. По двум каналам связи перебивали друг друга Меллка («Клиз, забери нас с Эккунара бегом, эти полоумные опять что-то откапывают, я не хочу знать – что, потому что оно даже Кельвину не нравится!») и Галт («Влетели в портал на Шторме, кажется, нашли кого-то, Клиз, Рейна, кто ближе, помогите с эвакуацией.»), по третьему крутилась надоедливая реклама бурового оборудования.
Неуловимая, необъяснимая атмосфера, созданная затишьем и общим смехом, ушла, и Алани усомнилась, что сможет так же просто заговорить в любой другой ситуации.
Может быть, стоило попробовать, пока не прошло слишком много времени.
– Галилея? – неуверенно спросила она. – Может, как-нибудь посмотрим вместе какое-нибудь шоу?
– Да, – ответила Галилея после короткой паузы. Алани расслышала в её голосе то же удивление: неужели я говорю это вслух. – Надо бы.
Наверняка и Галилея тоже не рискнула даже приблизительно прикинуть, когда наступит это «как-нибудь».

Шторм выглядел получше большинства планет и систем (кроме Кольца Детритуса, пояса астероидов, заброшенных и обитаемых кораблей и впечатляющей коллекции космического мусора, чей первозданный и частично рукотворный хаос не повредило бы никакое разрушение; Шейни сказала однажды, что там не прекратят пить, драться и обманывать друг дружку ещё сотни две лет после смерти вселенной, и преувеличила ровно настолько, насколько может приукрасить рассказ шестнадцатилетняя девчонка), но даже самые сохранившиеся его области навевали грусть. Поблекшие здания, выжженные земли, развалины Собора Вечной Матери – с чудом почти уцелевшей статуей Леноры. Алани запомнила её со дня уничтожения Гелиофага: изображение мёртвой императрицы смотрело на развернувшуюся схватку с грустью и любопытством, или так ей показалось среди боя. Легко поддаться наваждению, когда вокруг бурлит сумятица битвы, а рядом с тобой только существа, о союзе с которыми ты никогда не помышляла.
Алани вообще помнила этот день смутно: только то, как она разрывалась между атаками и исцелением. Остальное казалось картинками из фильмов. Щит Галилеи у неё над головой, когда слуги посыпались с крыш. Довольный смешок Мико, кидающих ей под ноги почти мгновенно снимающие усталость споры – Алани и Мико постоянно соревновались в исцелении, и даже перед лицом решающей схватки не могли отказаться от удовольствия поддразнить соперника, вылечив его раньше, чем он справится сам. Невероятно счастливый хохот Оренди где-то впереди. Амбра, мечущая огненные снаряды и швыряющая метеоры во все стороны, в один момент обернулась через плечо и заорала: «Девочка, я же знаю, что ты можешь больше, давай!» Кажется, вот здесь, у входа, Аттикус подхватил её на руки и забросил на высокий карниз, в какое-никакое укрытие, и кинулся крушить шоковые якоря. Пьяно-задорные крики Новы над головой. Увлеченно перекрикивающиеся и пытающиеся координировать передвижение стаек ботов Бенедикт и Кэлдариус, в обычное время не обменявшиеся бы даже словом.
Алани тряхнула головой, возвращаясь в настоящее. В конце концов, если ей вдруг захочется копаться в воспоминаниях, у Новы есть симулятор реальности. И всё-таки она зачем-то сощурилась, присматриваясь: сейчас почерневшее от копоти металлическое лицо Леноры показалось ей безмятежным и исполненным надежды.
А ведь, напомнила себе Алани, у неё нет ни малейшей причины переживать за дженнеритов.
Хотя нет, за империю, так точнее. Может быть, она попытается прочувствовать разницу.
С наскоро оборудованной посадочной площадки доносились крики и рычание – Оренди выпытывала у Шейни и Орокса, как прошла вылазка, на которую её не взяли. Алани невольно улыбнулась: Орокс ей почти нравился. Он, конечно, был опасным хищным созданием, но он слушал её истории и просил продолжения лишь наполовину ради того, чтобы позлить хозяйку, на дух не переносившую сказки.
– Орокс, а смотри как я могу! – внезапно завопила Оренди, да так, что Алани чуть не подскочила. – Лучше чем ты!
Шипение пламени, басовитый хохот Орокса и предостерегающий крик Рейны слились воедино, и несколькими мгновениями позже Алани сбил с ног верещащий клубок рук и волос – чем уж Оренди так шустро запустила себя в полёт, осталось загадкой, которую Алани не собиралась разгадывать. Она попыталась ударить струёй воды за спину, чтобы удержать равновесие, но устояла всё равно лишь потому, что её вовремя подхватили.
– Вот ненормальная! – с чувством воскликнула Галилея. Оренди хохотнула и припустила наутёк прямо на четвереньках.
– Ничего, – пробормотала Алани. Закрыла глаза, вдохнула-выдохнула. У неё всегда было плоховато с медитациями, но немножечко всё же помогало.
Дальше они шли молча, но рядом.

– Исследователи полагают, что... – Деанди с лёгким недовольством покосилась на очень громко и очень выразительно кашлянувшую Амбру.
– Под исследователями, сестра, вы понимаете эту юную выскочку Лукави?
Галилея чуть не рассмеялась. Беатрикс Лукави могла бы считаться юной по меркам практически любого существа, но для Амбры – да и для самой Галилеи – она вообще родилась словно вчера.
– Я тоже предпочитаю оценки Гуннара Клиза, – невозмутимо сказала Деанди. – Его прогнозы куда больше соответствуют ситуации.
Научные гипотезы Гуннара Клиза обычно звучали как «Да хрен его знает, можно подумать, нам есть с чем сравнивать. Давайте заткнёмся и посмотрим», а прогнозы – «Ну что ж, скорее всего, мы все умрём». И совсем уж честно говоря, он действительно обычно бывал прав. Если кто-то когда-то и сталкивался с потенциальным концом света, и тем более с возрождением мира после него – записей они не оставили. Приходилось импровизировать, и здесь Клиз с его любовью к мрачным пророчествам и привычкой обходиться без готовых решений был всегда к месту.
– И он полагает, что нам необходимо устроить наблюдательный пункт на Пенархе, – Деанди снова быстро взглянула на Амбру, и Галилея готова была поклясться, что разглядела в её глазах озорной огонёк. – Тревор Галт согласился выделить несколько из своих миротворцев, и просит вас, сестра, присоединиться к ним в качестве сотрудника поддержки.
Значит, подумала Галилея, Деанди тоже читала их переписку с Галтом. Амбра, судя по короткому смешку, думала о том же.
– Служба поддержки, – Амбра кивнула. – Очень мило со стороны Тревора. По крайней мере, кошки лучше, чем это лохматое невоспитанное чудовище, которое останется на вашем попечении, сестра.
– Сержант Лапочка тоже будет скучать, – улыбнулась Деанди.
Разговор ужасно напоминал Галилее о старых пьесах, которые откапывала у Летописца Торн – из тех, где все невпопад говорят о непонятных вещах и тоскуют, а в конце ничего не происходит.
– Простите, – Деанди чуть склонила голову, – мы увлеклись. Я хотела бы вас кое о чём спросить, Галилея.
Да, и она знала о чём.
– Я подумаю, – ответила Галилея резче, чем собиралась.
– Да, конечно, но это не всё. Вы не согласились бы помочь с подготовкой к восстановлению электростанции на Неге?
Это единственный дом, который у меня остался, шепнул голос в её голове.
– Разумеется, – ответила Галилея и торопливо отвернулась.
Только чтобы увидеть, как Амбра разговаривает с Алани.
В воздухе между ними можно было сгореть. Или испариться.
– Мы выжили, – ровно сказала Амбра. – Уживаться будет сложнее.
– Ещё миллион жизней – и может быть.
– У меня нет для тебя миллиона жизней, дитя, – неожиданно мягко ответила Амбра. – Есть только ненужные советы и кое-кто, о ком я пекусь.
И она удалилась, гордо вскинув голову – точно в тот момент, когда Алани резким взмахом руки швырнула в стену поток бурлящей воды.

– Она в трюме, – деловито сообщила Нова. – Средства коммуникации отключены, но я могу...
– Нет, – перебила Галилея. – Лучше не надо. Нова, найди какой-нибудь фильм, я не знаю, ну, про животных, что ли.
Нова хихикнула.
– Система на это не рассчитана, но я могу смоделировать симулятор свидания.
Галт предупреждал. Собственно, об этом он предупреждал чуть ли не в первую очередь.
Я, говорил он тогда, сказал бы, мол, на корме чихнёшь, на носу орут – вали в медотсек, зараза ходячая, но беда в том, что корабль заорёт первым.
– Фильм, Нова. Про животных, – Галилея ненадолго задумалась, сперва подбирая слова, потом решаясь высказать это вслух. – Такой, чтобы Шейни стошнило от умиления.
– Поняла. Но симулятор я всё равно могу. Когда нужен фильм?
Проще всего было отложить всё это на пару дней. Подумать. Выбрать подход. Но Галилея была уверена, что если сейчас остановится, то потом попросту сбежит на Негу и добавит к длинному списку своих ошибок ещё одну.
– К вечеру?
Нова мурлыкнула – иначе это ленивое и довольное «да» Галилея описать не могла. Оставалось самое сложное.
– Алани? – торопливо проговорила Галилея в коммуникатор. – Это Галилея. Помнишь, ты говорила про кино? В двадцать два по стандартному времени в кают-компании, если сможешь.
Она отправила сообщение и вдруг подумала, что кое о чем забыла. Честность – лучшее оружие, шепнул голос в её сознании, и на сей раз он звучал с интонациями Амбры.
– Алани? Честно, я не представляю, с какого раза можно сочинить нормальное приглашение.
И теперь нажимала «отправить» она очень быстро. Ужасно хотелось передумать и хоть в этом не сознаваться.
Наверняка Алани хотя бы улыбнётся. Наверняка у неё выйдет посмеяться не обидно.

Алани сомневалась, что понятие «свидание» включает в себя толпу народа, старенький фильм про зверушек, путешествующих по дикому лесу и почему-то разговаривающих, и периодически довольно усмехающуюся Нову.
Но она уже согласилась – и теперь не без удовольствия заметила, что для Галилеи всё прилагающееся тоже оказалось сюрпризом.
Свидание как таковое не задалось, какой стандарт ни возьми. Галилея так ни на что и не сменила лёгкий доспех. На заднем ряду – на передний их никто бы не пустил – Шейни и Орокс в четыре руки и два рта жевали что-то хрустящее. Оскар Майк так переживал за старую собаку из фильма, что открутил ручку кресла. Сидящая рядом с ним Амбра очень громко вздыхала, но от комментариев удерживалась.
Странно, но когда Амбра молчала, злиться на неё у Алани уже не получалось. Должно быть, у любого гнева был свой запас, и со временем он выгорал. Даже такой. Даже если за ним стояли миллионы жизней и мир, у которого было имя.
Шейни громко засвистела: на экране маленькая девочка вытащила кота из реки. Алани невольно шмыгнула носом – трогательная картинка наложилась на её собственные невесёлые мысли. Мысли, в общем-то, в определение свидания тоже не укладывались, насколько она представляла. Романтика и уничтоженные планеты вряд ли стояли рядом даже в самых безумных головах; нет, Оренди, например, точно считала и громогласно заявляла, что нет ничего прекраснее, чем давить злых врагов боевым роботом (Тоби на этом месте смущался и прятался в кабину «Берга»), Торн была уверена, что хорошая история о любви должна заканчиваться тем, что все умерли, а Клиз обычно говаривал, что хорошая история с этого должна начинаться – но это всё было о другом.
Галилея осторожно и немного неуверенно накрыла её ладонь своей – Алани разом растеряла все неподходящие мысли и вспомнила, как давно хотела схватить Галилею за руку не в бою и не через перчатку – наклонилась и шепнула:
– Я, кажется, представляла всё немного не так.
– Я тоже, – Алани пожала плечами. – Но в общем-то забавно, да?
И если бы не доспех, она, пожалуй, положила бы голову Галилее на плечо, а так – просто перехватила её руку.

Место на самом деле Галилея назвала наугад. Она сильно сомневалась, что дворик, которого она не видела шесть-семь сотен лет, уцелел после всего, что обрушилось на Шторм, но с одной стороны она ухватилась за первое подходящее воспоминание, а с другой – что угодно было бы лучше, чем компания Новы, очень старательно делающей вид, что она не подслушивает.
По крайней мере, в этот раз.
Почти не тронутые временем – сверх того, что они пережили к тому времени, как Галилея видела их в последний раз – стены одной из заброшенных башен Безмолвных Сестер хотя бы не разговаривали. Они помнили Деанди, уже верховную шпионку, танцующую с веерами на узеньком карнизе. Они помнили саму Галилею, чуть ли не краснеющую над книгой о брачных играх магнусов. Они помнили Амбру, запускающую в небо солнечные зайчики просто для развлечения. Они помнили Ариану Дивию, отряхивающую чью-то шерсть с юбки. И теперь они непременно запомнят Алани – Галилея не сомневалась, что одного её присутствия хватит, чтобы, может быть, пробудить спящие под старыми камнями семена.
Редкие для Шторма цветы выглядели плачевно, им уж точно не пошли на пользу ни сражения вокруг, ни пропавший на несколько недель свет звезды, но умирать они пока не собирались.
– Каюта на Нове была бы лучше, – сказала Галилея, – но ведь советами замучают.
Алани от души рассмеялась, а Галилея подумала, что всё-таки несправедлива к Нове. Если бы не балаган, в который превратился просмотр фильма, всё оказалось бы намного сложнее. А среди шума, возмущённых криков Шейни – фильм закончился хорошо, животные, преодолев трудности и доблестно справившись с приключениями, обрели счастливых владельцев, что в её картине мира было форменным издевательством, – и бурной радости Оскара Майка по тому же поводу предложение попробовать ещё раз оказалось самой естественной вещью.
– Нет, – Алани огляделась, – здесь действительно мило. Я никогда не могла представить, что дженнериты тоже... ну, живут, а тут... Ой!
Она наклонилась, рассматривая выцарапанную на стене среди полустертых рун улыбающуюся рожицу.
– После зайцеослика Амбры-то?
Галилея тут же мысленно себя обругала. Амбралия Дивия вряд ли была подходящей темой для разговора – у них обеих с ней всё было слишком сложно, особенно у Алани.
Но Алани только улыбнулась.
– Она, в общем-то, ничего. Я когда-нибудь даже смогу ей это сказать. Наверно, – она покачала головой и сменила тему так же небрежно, как обычно вызывала гейзеры – с рассеянным взмахом руки. – А ведь я тебя первый раз вижу не в доспехах.
Галилея неловко повела плечами. Ей и самой было странно, но она как отвыкла в своё время обращать внимание на такие мелочи, так и не пыталась что-то поменять. В конце концов, в отличие от Оскара Майка, она хотя бы снимала шлем.
– У Меллки кое-что нашлось, – смущённо сказала она. – Повезло. Если бы пришлось просить Фиби...
Алани протянула руку и медленно провела пальцами по вороту рубашки.
А потом шагнула вперёд, приподнялась на цыпочки и прижалась губами к губам Галилеи.

Нега не менялась. Разве что льда было больше, чем помнилось Галилее. Единственный дом, который у меня есть, подумала она и тут же поправилась. Нет, один из.
У неё была память о Гелиции, у неё была Нова, она, наверное, могла выбрать любое место – если бы захотела.
– Мы всё время ужасно спешили, – сказала Алани, – и я так и не успела здесь ничего рассмотреть. Как ты думаешь, ничего, если мы не будем торопиться?
Нова высадила их недалеко от давным-давно заброшенной электростанции, которую однажды они в спешке уже пытались запустить, но потом так и бросили. Сейчас она выгружала кластер ботов-работников и крутила запись с советами от Клиза. Советы, как всегда, звучали как «Попробуйте не умереть», «Если разбудите что-то древнее – поймайте мне парочку» и «Не забывайте, что я не знаю, кто ещё тут живёт».
Галилея планировала проследить за пуском станции, убить сотню-другую варелси, которые наверняка тут оставались, и немного поразмыслить в одиночестве, но Алани просто пришла к посадке и не ушла.
– Как ты заметила, – сказала она чуть позже, – сочинять письма я не умею, а мы не договорили.
И Галилея вдруг поняла, что надеялась на это.
Алани первой подбежала к спуску в недра станции, её кожа блеснула в полумраке.
– Там кто-то есть, – крикнула она и швырнула вниз по лестнице волну.
Галилея кинулась следом, привычно перехватывая меч поудобнее.
Призрак Неги вернулся, подумала она. Вернулся сильнее, чем был. Вернулся не один.
Волна несла её вперёд, смешиваясь с тьмой, позволяя видеть и мыслить отчётливее.
– Эй, Галилея! – прокричала Алани. Её голос и шум драки эхом отражались от стен. – А если петь, то вполне сойдёт за караоке-вечеринку!

@темы: Рейтинг - PG-13, Фэндом - Battleborn, Battleborn - Алани, Battleborn - Амбра, Battleborn - Галилея, Battleborn - Нова, Battleborn - Оренди, Категория - фемслэш

---

Название: Луна надежды
Фэндом: А-Team/Borderlands
Пейринг/Персонажи: Ганнибал, Мэрдок, Красавчик, БиЭй, Зарпедон, Джейни Спрингс, Энни Свон, Наблюдатель
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: служба на далеких планетах не сильно отличается от земной, только ещё и пришельцы рядом

– И подключаем! – сказала Джейни Спрингс. БиЭй послушно запихнул аккумулятор в гнездо. Джейни щёлкнула выключателем и сердито фыркнула, когда ничего не произошло.
– Надо стукнуть, – деловито предложил Мэрдок. – Если не стукнуть, ничего не получится. БиЭй, стукни, неужели тебя мама не учила?
БиЭй закатил глаза и вздохнул. Безусловно, Мэрдок был прав. Во всех уголках вселенной непременно попадались передатчики, которые не воспроизводили звук, замки, которые не открывались, стволы, которые не стреляли, пока по ним хорошенько не треснешь. Он примерился и хлопнул ладонью по аккумулятору, понадеявшись, что не перестарался. Второй раз доставать детали ужасно не хотелось.
Джейни вскрикнула и захлопала в ладоши, заглушив ненадолго урчание механизма.
– Ты ведь напишешь об этом? – Мэрдок откашлялся и продолжил невыносимо жизнерадостным голосом: – Смотри, как умный друг даёт верный совет. Смотри, как большой друг лупит дробилку. Дробилка работает. Джейни счастлива. Дробилка счастлива. Все любят умного друга.
– Сюда, – перебила Джейни, – мы кладем всякое ненужное барахло. Отсюда мы достаём... не знаю, что, я покопалась в протоколах и теперь не уверена, какие прототипы там сохранились и отличит ли она дыхпаёк от тостера.
– Главное, что получилось обойти привязку к производителю, а так с тостером можно сделать много интересного.
Ганнибал погладил дробилку, почти сохранившую исходную форму и часть яркой фирменной расцветки, по дверце.
– Я слышала, – закивала Джейни. – А вы расскажете мне, как вам удалось заставить "курьер" летать?
Мэрдок ответил бы "всё дело в его внутреннем стремлении к небу". БиЭй попросил бы не напоминать. Ганнибал действительно начал бы объяснять. В деталях.
– Это была паническая импровизация, – торопливо ответил Красавчик. Объяснений ему тогда хватило и по ходу дела. – Самый действенный метод. Кстати, мисс Спрингс, вы свободны на этой неделе?
Мэрдок ткнул БиЭя локтем в бок и подмигнул.
Джейни выразительно похлопала ресницами.
– Для такого милого молодого человека, – прощебетала она, – я всегда занята. Но было бы неплохо, если бы у вас остался номерок той репортерши с Эден-пять.

В сравнении с множеством планет Элпис был, в принципе, довольно скучным местом, которое оживляли только странные люди вроде Джейни Спрингс, постоянно крутившейся возле военных баз в поисках интересного оборудования, или эксцентричной хозяйки столичного бара. Да ещё местные зверюшки-краггоны – ленивые, но когтистые создания, то и дело подворачивающиеся под ноги. Мэрдок уверял, что иногда, часа за два до рассвета, начинает понимать их язык, и что они – шпионы древней цивилизации, заманивающие неосторожных путников в пещеры на опыты.
Почему корпорация Дхал считала нужным держать там аж несколько крупных военных отрядов, не понимал никто. Добывали там только газ – даже рядом, на Пандоре, и то было больше полезного, – а места было слишком мало, чтобы всерьез делить территорию с конкурентами. Перевалочный пункт. Практически курорт, только почти без кислорода, зато полный льда и странных тварей. Неудивительно, что среди бойцов Легиона ходило немало теорий заговора, одна головокружительнее другой, о тайных сокровищах, о дикарской магии, даже о любовных увлечениях главы корпорации. Половину, если не больше, этих теорий запустил Мэрдок, и изрядную долю – совершенно случайно, ляпнув мимоходом что-то необдуманное. Версию с любовной подоплекой, по его словам, вообще знал каждый камень и каждый краггон, и именно они-то старика и спалили на всю систему. Сам Мэрдок был искренне уверен, что всё дело в особой атмосфере Элписа (и то, что эта самая атмосфера была для человека абсолютно непригодна, его не смущало). Красавчик вовсе не заморачивался и считал службу в тихом почти забытом всеми местечке заслуженным отпуском. БиЭй просто знал, что добром это не кончится, а значит, детали не важны. Ганнибал считал, что причина всех решений – чья-то тупость, а значит, добром дело не кончится, а значит, будет весело.
А к веселью нужно быть готовым.
Особенно – к веселью, которое гарантированно пойдёт не по плану просто потому что всё и всегда идёт не по плану.

– Слишком спокойно, – сказала полковник Зарпедон. – Так не бывает.
Ганнибал знал Тунгстину Зарпедон – все они её знали – ещё с давних времён, когда она не была полковником, но уже была собой. История их знакомства начиналась на Прометее, включала в себя младенца, нецелевое использование грузовика фруктов и разрисованный Мэрдоком таран, и эту историю практически невозможно было рассказать, потому что никто бы не поверил. Ну и потому что тогда они договорились держать всё в тайне ещё и по личным причинам.
– Вы тоже заметили, мэм?
– Да, – Зарпедон вздохнула. – Если верить слухам, из-за этого мне светит повышение. То есть, все мои дела ничего не стоят, а то, что на забытой богами луне бандиты решили попритихнуть на пару месяцев, достойно награды.
Ганнибал промолчал, отлично понимая, что обращается она не к нему. Но разговаривать сама с собой она не стала бы, а вот человек, тоже помнящий о грузовике фруктов, был действительно подходящим собеседником – одной вещью, о которой никогда и никто не упомянет вслух, больше, одной меньше...
– По крайней мере, когда ничего не происходит, никто не пострадает, – сказала Зарпедон. – Простите, Смит, я вас, должно быть, задерживаю.
– Нет, мэм, – и Ганнибал почти не соврал. Компания командира ему нравилась – Зарпедон любила поразмыслить вслух, он любил поразмыслить про себя, и он точно знал, что к обычным фокусам его команды она придираться не станет.
– Ваши люди всегда где-нибудь да оказываются первыми. Не знаю уж, как вы всё успеваете... впрочем, неважно. Вы не замечали ничего необычного?
Ганнибал помотал головой.
– Разве что одна девушка болтала о призраках, но о чем здесь только не болтают.
По крайней мере, Джейни Спрингс болтала о чём угодно, потому что нашла себе благодарного слушателя в лице Мэрдока. Тот даже обещал проиллюстрировать парочку её сказок, но это уж точно к делу не относилось. Джейни сказала, что кто-то сказал ей, что кто-то ему говорил о призраках, выходящих из-под земли; вряд ли это что-то значило, потому что не было в галактике планеты, на которой не нашлось бы сотни-другой людей, видевших призраков.
Зарпедон набрала было воздуха в грудь, чтобы что-то сказать, но потом только молча вздохнула.
Может быть, подумалось Ганнибалу, она тоже что-то да видела. В конце концов, каждый хоть раз в жизнь видел своих призраков.
Действительно паршиво на Элписе было одно – ужасно мало мест, где можно закурить. Хотелось-то то и дело.

Женщина плакала.
БиЭй налетел на неё случайно, и теперь они оба смотрели друг на друга – она торопливо вытирала лицо, он бормотал извинения, – и никак не могли разойтись.
БиЭй знал всех сотрудников Дхала из имеющих хоть какое-то отношение к их базе, кто прилетел на Элпис с детьми или обзавёлся потомством уже на месте. Знал, правда, не по именам.
– Вы ведь мама Эмили Свон, верно? – сказал он. – Простите, я не хотел.
– Энни, – она протянула руку и только тогда заметила, что всё ещё держит мокрый измятый платок. – Ничего. Я не смотрела, куда иду.
БиЭй осторожно отвел её в сторону – мимо, размахивая манипуляторами и перепуганно вереща, пронесся один из множества вездесущих роботов, приносивших шума и неразберихи куда больше чем пользы.
– Я тоже. Что Эмили?
Эмили Свон болела давно и по неизвестным причинам. Красавчик пару раз взламывал эхо-сети, чтобы от имени и за счёт то столичной администрации, то какой-нибудь корпоративной шишки заказать лекарства. Мэрдок огрёб несколько затрещин от местной медсестры, когда вломился в медпункт, переодетый птицей, развлекать пациентов. Ганнибал просто предложил помочь с переездом на планету с климатом поприветливее, но Энни пока что не могла решиться.
– Всё так же.
Энни ещё раз протерла платком глаза, устало улыбнулась и совершенно ненужным движением пригладила волосы, просто чтобы занять руки. БиЭй, может быть, ничего не смыслил в крупных интригах и не хотел разбираться в чём угодно глобальнее починки грузовика, но обычных людей он понимал. Энни очень хотела и очень стеснялась о чем-то заговорить.
С одной стороны, не его это было дело. С другой – не их делом было много что. Импровизированный детский клуб. Джейни Спрингс и её попытки создать что-то новое и полезное не только ей. Сотни историй на разных планетах, от Артемиды до Тантала, точно так же начинавшихся со случайного разговора, сотни историй, в которые можно было и не влезать. Наверное, можно было. Ганнибал сказал однажды, в один из тех редких случаев, когда его тянуло на совсем масштабные размышления просто так, а не чтобы произвести на кого-нибудь впечатление, что с проблемами выбора на самом деле всё очень просто: нет никакого выбора, потому что все другие варианты даже не приходят в голову. И в чём-то, пожалуй, он был прав: вот, например, сейчас БиЭй мог подумать только о двух возможностях – спросить или подождать, пока Энни заговорит сама. Она непременно заговорила бы, не надо было быть гением, чтобы заметить, как ей этого хочется. Даже не помощи и не совета – слушателя, который не был бы диктофоном или спящей маленькой девочкой.

Слова нашлись, когда Энни уронила пустую коробку. БиЭй к тому времени успел перетащить кучу барахла на склад – у него вышло бы намного быстрее, чем у неё, да и вообще, в свободное время человек имеет право заниматься тем, что ему нравится, а не только пить и драться, – и зашёл в дверь аккурат в нужный момент. Энни растерянно посмотрела на свои руки, на смятую старомодную картонную коробку, села на пол и жалобно вздохнула, как ребёнок, собирающийся заплакать.
Только вот слёз не оказалось. Почти спокойно, разве что слишком быстро она сказала:
– Я, наверно, дура, раз у меня из-за какой-то побрякушки всё из рук валится.
БиЭй знал, что так и будет. Почти все из сотен их историй так и начинались, со слов, которым внезапно хватало мелочи, чтобы прорваться наружу.
– Ну что вы, – ответил он. – Может быть, я смогу помочь?
– Нет, наверно, что уж, пропало так пропало...
БиЭй осторожно взял Энни за руку.
Уходил он с описанием пропавшей у Энни игрушки с Эдена, сувенирной птички, всей ценности которой и было-то – необычная раскраска, да то, что Эмили она очень нравилась. Мэрдок болтался везде, Красавчик болтался везде, где можно было встретить симпатичную девицу – авось, найдут что. Не откажутся, это он знал точно.
Беспокоиться стоило о другом. Энни начала было говорить о других своих заботах, а потом торопливо пробормотала "Нет, всё равно вы не поверите", и так и не продолжила, как он ни уговаривал.

– Как ты и просила, – Красавчик кинул Джейни чип, старого образца, тяжелый, размером с ладонь. Только такой, пожалуй, и смог бы сохраниться в очень недружественных условиях.
Джейни довольно кивнула.
– Если повезёт, – сказала она, – отсюда даже считается парочка чертежей, а если нет, повешу на стенку. Это же тесситеровская экспериментальная модель, их всего два года выпускали.
– И такой редкостью разбрасываются по задницам мира? – поддержал тему Красавчик. – Я знал, что у Гипериона отчётность такая же как у нас, что упало – то пропало, но чтоб так...
– Видел бы ты, чем люди разбрасываются, – Джейни повела рукой, одновременно указывая на всё сразу в своей мастерской. Красавчик послушно осмотрелся, но, пожалуй, чтобы отличить ценные антикварные запчасти от старой рухляди, надо было быть экспертом получше него, а чтобы найти в старой рухляди своё очарование – надо было быть Джейни. Кем надо было быть, чтобы хранить модель двигателя "ската", самодельный дробовик и плакат с котёнком на одной полке – оставалось вопросом. Наверное, неисправимым романтиком.
Джейни Спрингс романтиком была, но, увы, не в том смысле, на который надеялся Красавчик.
– А расскажи, как нашёл? – Джейни ласково погладила чип и положила его в ворох изрисованных бумажек. – Мне как раз нужно вдохновение.
Красавчик представил себе историю об обыске заброшенного гиперионского склада пересказанной языком для детей – и непременно с рисунками Мэрдока, или самой Джейни, сложно было выбрать, чей стиль впечатлял больше, – и заранее пожалел тех родителей, которым пришлось бы это читать.
– Ну уж нет. Там шуггурат угнездился, а об этих тварях без ругани если только БиЭй говорить может. Или так и напишешь: "Вот мерзкий центнер заледеневшей слизи гадит на отважного героя, который всего лишь хотел ограбить корпорацию"?
– Пока они меня не кусали, они ничего так, – перебила Джейни, – не то что краггоны. И вообще, это не ограбление, а возвращение в хорошие руки.
Для пущей убедительности она вытянула обе руки перед собой.
– Руки вполне себе хорошие, – признал Красавчик. – Может, ты всё-таки свободна как-нибудь вечером?
– Люблю упрямых, – рассмеялась Джейни. – Это двадцатая попытка, или я сбилась со счёта?
– Я должен был попытаться, – Красавчик включил карманный коммуникатор и отправил сообщение. – Номер репортёрши, так уж и быть, считай, что я сдался.
В конце концов, уступить журналисточке с Эден-пять (её, кажется, звали Эми, и не её вина, что написать действительно рекламную статью о Конкордии не удалось бы никому, город был неплох, но только если выбирать между задницей мира и ещё одной задницей мира) было не так обидно. Обычно-то конкурентами выступали либо Мэрдок, либо Ганнибал, и оба вмешивались исключительно из природной вредности.
– Отлично, – Джейни не глядя защёлкала по кнопкам, записывая номер; смотрела она при этом на полку с плакатом. – Слушай, ты не знаешь, куда могли деться запасные линзы к лазеру, вроде дня два назад здесь лежали?
Красавчик пожал плечами, Джейни повторила его жест.
– А, пофиг, – сказала она. – Я знаю, где добыть ещё. Лучше учти, я слышала – ну, то есть, я слышала от одного парня, что он слышал и так далее, что одна шайка присматривается к шахте в Рёбрах Тихо, потому что там охраны меньше всего.
– А этот твой парень не врёт? – уточнил Красавчик.
– Нет, – беспечно ответила Джейни. – Я пообещала проломить ему череп гаечным ключом, если набрешет.

Мэрдок поёрзал и поудобнее устроился на крыше старой вагонетки. Когда-то его интересовало, как она попала в холмы, где отродясь ничего не возили и не держали, но потом он просто придумал для себя парочку красочных историй (в одной из них участвовали разумные насекомые, другая была о брачных играх молотильщиков, а третья предполагала ураган и ему понравилась меньше остальных, потому что такое он видел в каком-то сериале в эхонете) и выбирал одну из них по настроению. Сегодня был день молотильщиков, и варианты того, как именно они тащили вагонетку, оказались удивительно забавными.
Мэрдок ещё раз представил пару способов применения щупалец и вернулся к наблюдениям за парочкой торков. Его симпатии к этим довольно надоедливым насекомым не разделяли даже те, кто их жарил и жрал, но Мэрдока это не беспокоило. Эти два экземпляра он назвал Зелёным и Кувалдой и следил за ними в свободное время вот уже неделю, надеясь, что они выкинут что-нибудь интересное или хоть кого-нибудь укусят. И вот, кажется, наконец дождался. Кувалда и Зелёный старательно – насколько это могли два здоровенных жука с крылышками – изображали бородатую шутку про "целуются же, а, нет, правда ест", причем Кувалда преуспевал больше.
– Такова жизнь, – бормотал Мэрдок себе под нос. – Мы никогда не узнаем, любили они друг друга, или ненавидели с самого вылупления, или просто хотели есть.
Он видел однажды в эхонете фильм о природе, в котором небритый мужик два часа таскался за ужасно медленным краггоном, ворча о том, как ненавидит животных, а ведущий без умолку болтал о смысле жизни и каких-то ужасно высоких материях. Мэрдок оказался единственным зрителем, которому фильм понравился. Более того, он надеялся вспомнить непроизносимую фамилию создателя, найти его и предложить свой сценарий.
От Зелёного осталось брюшко, Кувалда лишился трёх конечностей, но резвости не утратил, и только тогда Мэрдок отвлёкся и огляделся. Он так был занят поиском творческих идей в торкоедстве (торканнибализме? – подумал он, но потом решил, что это слишком и в сценарий не пройдёт), что и не заметил, как стемнело. И в синеватом полумраке, разбавляемом отражённым светом с Пандоры, двигалась мерцающая тень.
И существ, похожих на это, Мэрдок раньше не видел нигде, а уж он видел побольше прочих, и не всё, наблюдаемое им, существовало в объективной реальности.

Тихонько пройти следом за светящимся силуэтом не удалось. Неизвестное существо каким-то образом почуяло, что за ним наблюдают и попросту исчезло. Поэтому Мэрдок заинтересовался ещё больше, ведь обычно ему удавалось не спугнуть большую часть животных, за которыми он пытался подглядывать. До поры до времени. Пока он на что-нибудь не наступал, не свистел от удивления или не тормозил лбом в объект наблюдения. Сейчас он был уверен, что не совершил ни одной из своих обычных ошибок, но странное создание засекло его, спряталось и – в этом Мэрдок мог бы поклясться, что-что, а чуйка у него работала как надо – в свою очередь принялось следить.
Нет, это, конечно, было даже честно, но обидно.
– Эй, – крикнул Мэрдок в темноту. – Хочешь, спою?
Пение могло бы привлечь кого-нибудь другого. Бандитов, стаю торков, очень удачно вспомнившихся молотильщиков или солдатика в дозоре (хотя последнее вряд ли, тут и стеречь было нечего). Впрочем, рассудил Мэрдок, это их проблемы.
Существо появилось на первых строчках второго куплета ужасно привязчивой старой песни про солнышко. Очень кстати, потому что дальше Мэрдок не помнил и обычно орал одну и ту же строчку, пока не надоедало, и переходил к припеву.
Потом он поклялся бы любому – если бы взялся рассказывать, что вряд ли, – что существо не сказало ни слова. Просто он, Мэрдок, откуда-то внезапно начал помнить, о чём с ним говорили.

Карта была старой и неоднократно исправленной, но Ганнибала это не смущало. В отличие от электронных карт в навигаторах эта, до неприличия морально устаревшая, бумажная, ни разу не пыталась выдать овраг за гору или свести с ума невозможностью точно понять, находится ли нужная точка у тебя над головой или в сотне метров под ногами.
Команда участвовала в обсуждении плана как всегда, или почти как всегда: БиЭй всем своим видом излучал скептичность, Красавчик обижался, что ему достаётся всё самое сложное, а вот Мэрдок, который обычно то и дело лез со своими предложениями (после которых идеи Ганнибала разом начинали всем казаться удачными и осуществимыми), непривычно задумчиво помалкивал. Не иначе, опять до рассвета подглядывал за зверьём.
– Эй, – Красавчик помахал рукой у него под носом, – ты с нами?
– Кусок меня, – Мэрдок зевнул. – Остальные я подтянутся ближе к делу.
За спиной у него Джейни нежно пнула дробилку и обругала вечно заедающую дверцу.
– Я немножко модифицировала тедиоровский принцип цифростроения, – сказала она, выкладывая на стол лазерные бластеры, один за другим. – Правда, софт нелицензионный, так что я не уверена, что там с точностью воспроизводства.
– То есть, – уточнил Красавчик, – при перезарядке у меня в руках вместо бластера может оказаться...
– Тостер, – перебил Мэрдок, ненадолго включившийся в реальность в полной мере. – Хорошо бы. Я видел кино, в котором дрались на тостерах.
Джейни рассмеялась
– Пожалуй, я когда-нибудь налажу выпуск взрывающихся тостеров. Выручка пополам.

Мэрдок никак не мог собраться с мыслями. Даже для того, чтобы запоздало произнести сакраментальное "А что, если это не те бандиты, которых мы ищем". Закон жанра очень настойчиво требовал, чтобы фраза прозвучала и, желательно, в самый неподходящий момент.
Хотя в принципе разницы не было – те или не те; если бы сейчас им и вправду удалось отделаться именно от той шайки, о которой говорила Джейни, то не пришлось бы лишний раз докладывать начальству о возможных проблемах (Зарпедон была одним из лучших командиров, которых Мэрдок успел перевидать, но даже лучшим из лучших стоило побольше узнавать о проблемах решённых, и поменьше – о потенциальных), если от другой – хуже тоже никому бы не стало. Так что Мэрдок промолчал и снова задумался о встрече с призраком.
Человек, находящийся в своём уме, списал бы всё на усталость, какой-нибудь там подземный газ или на сон. Мэрдок отлично представлял границы своей фантазии и примерный характер всех своих галлюцинаций, так что был уверен: всё, что он видел, было взаправду. Существо, излучающее свой собственный свет, возникло перед ним на самом деле, существо посмотрело с искренним любопытством, и Мэрдок вдруг понял, что было сказано "Вы придёте ко мне". Не то чтобы он понял, куда приходить или зачем, не то чтобы идти к чему-то такому было хорошей идеей – а, нет, пожалуй, было. Почему бы и нет.
– Вот зараза, – проворчал вполголоса где-то рядом БиЭй.
Что-то случилось. Возможно, что-то серьёзное. БиЭй, воспитанный матерью из породы тех женщин, что могут сдвинуть землю, в разгар любого бедствия не забывают вымыть крыльцо и всегда соблюдают приличия, никогда не использовал слов крепче "дурня" и "заразы". Лет пять назад, на Гестии, когда Мэрдок абсолютно не нарочно уронил их всех с моста вместе с грузовым вагоном, БиЭй с чувством сказал "вот ведь незадача!" и вскоре стал легендой целой планеты.
– Кто? – уточнил Мэрдок.
– Да чтоб я знал, – отозвался БиЭй. – Что-то у меня только что свистнуло кулон. Ладно, неважно, давай-ка пугни их там, только без лишнего шума.
Мэрдок как мог выразительно закатил глаза, понадеявшись, что это можно будет истолковать как "да с чего все всегда берут, что я особо меткий", подобрал камень, покрутил его в руке и максимально театральным движением кинул в источник света.

Бандитам, пожалуй, стоило быть поскромнее и пользоваться небольшими кислородными генераторами.
Хотя, может быть, и это не помогло бы. Мэрдок недостаточно хорошо помнил теории разных наук (зачем, если можно додумать самому) и потому не был уверен, в любом случае разбитый фонарь бы так красиво взорвался, или действительно мощный источник кислорода сыграл свою роль. Загорелся бы в любом случае, это точно.
Мэрдок с трудом подавил в себе желание заорать во весь голос что-нибудь крайне осмысленное вроде "юп-юп-юп!" Дальше события должны были покатиться обычной чередой: приступи к выполнению красивого плана, спутай стороны света или поторопись, затей неразбериху, импровизируй. Милейшее дело. Если какая-то затея вдруг шла не по этому плану, добром она кончиться не могла.
У другого входа в лагерь затрещал лазер. Мэрдоку почудилось, будто выстрелы складывались в мелодию, но, подумав (думать о музыке и одновременно прятаться от пуль за очень пыльным разбитым луноходом было тяжело, но он справлялся), решил, что показалось. Ну, или Ганнибал тоже был в лирическом настроении. Сверху художественно ругался Красавчик: с одной стороны, позиция подальше от основного действия была ему по душе, с другой – скучно же.
Мелкий, потрепанный, одичалого вида человечек соскочил с лунохода и кинулся в рукопашную атаку, громко визжа "Свет, жрите свет!" Пробежать он успел всего пару шагов, встретился с кулаком БиЭя и вырубился.
– Жаль придурка, – почти дружелюбно сказал БиЭй. Мэрдок понимающе кивнул.
– И что, это всё? – разочарованно вопросил где-то впереди Ганнибал.
Должно быть, внутренний сценарист Мэрдока оказался прав, и это действительно были не те бандиты.

– Вы не находите, что мы бесплатно работаем тестировщиками? – спросил Красавчик. Он единственный ухитрился пострадать от экспериментального лазера Джейни и отказывался объяснять, как именно это ему удалось.
– Ай, да наплевать, – отмахнулся Мэрдок и вдруг замер. Что-то выхватило у него из пальцев только что подобранный самодельный нож. Что-то невидимое. И вряд ли давешний призрак – тот клептоманских замашек не проявлял.
Руку Мэрдок протянул исключительно наугад, ухватил что-то жёсткое, и тут же в ладонь вцепились когти, а по лицу замолотили похоже что крылья. Кулак БиЭя пронёсся совсем рядом с носом Мэрдока, в воздухе на миг заискрило, и животное, похожее на тощую ящерицу с крыльями, дёрнуло лапой и безжизненно повисло. Из пасти ящерицы со звоном вывалился тот самый нож.
– Большой друг, – торжественно сказал Мэрдок, – сдаётся мне, эта тварь тебя и обчистила.
Ящерица зашевелилась, зашипела, попыталась вновь исчезнуть и ещё раз получила кулаком.
– Может, она приведёт нас к своему схрону, ну-ка, давайте что-нибудь прицепим, чтобы её не потерять.
БиЭй пожертвовал банданой. Мэрдок осторожно положил ящерицу на землю, отошёл на пару шагов и притворился, что снимает её на камеру.
– Будет ли конец у этой истории, – страшным шёпотом прокомментировал он, – или герои так и будут вечно следовать за незримым мракобесом во тьме?
Очнувшаяся ящерица тут же пустилась в бегство, на ходу становясь невидимкой. Выдавала её только ярко-синяя ткань банданы. Мэрдок издал приглушённый охотничий клич и припустил следом.

– Она копает, – сообщил Мэрдок в передатчик. – Шлю координаты.
Он даже не стал обижаться, когда оказалось, что вся команда преспокойненько добралась на "скатах", пока он тащился пешком. Такова судьба охотника-первооткрывателя, ну, или вроде того.
БиЭй шугнул ящерицу. Ганнибал отыскал среди камней местечко, где хватало природного кислорода, и закурил.
– Я бегал, ты копай, – Мэрдок ткнул пальцем в Красавчика, который не успел отойти в сторону.
Но копали они в итоге вдвоём.
БиЭй отыскал в куче песка свой кулон. Ганнибал с интересом заметил недавно пропавшую зажигалку. Мэрдок без особого интереса рассовывал по карманам всё подряд: горсть нездешних монет, связку ключей, медальон с портретом какого-то мужика, магнитный пропуск, – тут Красавчик выхватил у него из-под носа блестящую линзу и довольно кивнул, – а потом присвистнул и протянул БиЭю разноцветную птичку-игрушку.
– А это ещё интереснее, – Красавчик откопал ещё одну линзу, решил на этом не останавливаться и сдвинул камень, закрывавший часть сокровищницы ящерицы-клептомана. – Нет, вы только посмотрите!
Зеленоватые блестящие кристаллы мало изученного состава обычно, не мудрствуя лукаво, так и называли "лунными камнями", и торговцы давали за них немалые деньги. Мокси, хозяйка бара, платила ещё больше. Кто-то из её многочисленных знакомых, мол, нашёл им какое-то промышленное применение, а она всегда была не прочь сделать другу подарок – особенно если потом смогла бы на этом заработать вдвойне.
Ящерица где-то откопала (Мэрдок заподозрил, что спёрла у невнимательного торгаша, она не выглядела животным, готовым честно шахтёрствовать) аж три лунных камня, и Красавчик попытался прикинуть выручку.
– Ну а что, на четверых...
– На пятерых, – перебил БиЭй. Ганнибал кивнул, соглашаясь.
– И ты же сможешь перевести деньги на счета так, чтобы не привлечь внимания?
– Обижаешь, – Красавчик гордо улыбнулся. – Всё будет выглядеть так, словно всю жизнь там лежали.
Мэрдоку ужасно захотелось оглянуться: уж на пирожок он бы точно поспорил, что за ними снова наблюдает его ночной призрачный знакомый или кто-то очень похожий.

БиЭя Энни Свон даже расцеловала в обе щёки. Он смутился, но больше обрадовался, заметив, что в её взгляде прибавилось уверенности. Вряд ли дело было в игрушке, которую он ей торжественно вернул, и вряд ли только в деньгах; она просто приняла решение. Остальное – кроме хороших прогнозов для Эмили – могло только подкрепить её намерения, но не повлиять на них.
– Знаете, – тихо сказала Энни, – вы, наверно, не поверите, но я видела призрака.
Мэрдок оживлённо закивал.
– И не только вы.
– И он со мной разговаривал, а я не знаю, можно ли ему верить.
– Конечно, – уверенно заявил Мэрдок. – Это с людьми вопрос сложный, а призраку с чего нам врать.
Энни улыбнулась и на этот раз расцеловала всех по очереди.

Доклад Ганнибала сводился к "а, ладно, мэм, как надо я в письменном виде отчитаюсь, а так мои люди и ребята Стоквелла вроде бы прошерстили всё в Печёнке Стэнтона и на подходах к Рёбрам Тихо, но хрен его знает".
– Если всё так, Смит, охрану действительно не помешает усилить, – кивнула Зарпедон. – Я за этим прослежу сама, и мне хотелось бы, чтобы ваши люди там тоже были.
Она с одинаковой вероятностью могла иметь в виду "потому что им я доверяю" и "потому что за ними глаз да глаз нужен". Или и то и то. Ганнибал решил не уточнять. Она бы ведь могла и ответить.
Поэтому сейчас БиЭй и Красавчик в компании ещё десятка бойцов Легиона патрулировали подходы к шахте, Мэрдок очень быстро протараторил что-то о всесторонней проверке и исчез в тёмных закоулках, а сам Ганнибал сопровождал Тунгстину Зарпедон. Оба они привычно размышляли кто вслух, кто про себя.
– Меня вытащили сюда с Тантала, – говорила она, – и развалили всё, что там осталось. Меня перевели сюда и, думаю, "Дракенсбург" тоже скоро угробят. Как-то страшно даже думать об ещё одном повышении.
Ганнибал собрался было ответить – уж в части "хочешь сделать что-то хорошо, делай это сам" он полностью был с ней согласен, – как вдруг у него пискнул передатчик.
– Ребята, – очень медленно и очень растерянно сказал Мэрдок, – вам надо это увидеть.

Мэрдок почти привык к присутствию призрака, насколько вообще можно было привыкнуть к светящемуся высоченному существу, которое, возможно, читало твои мысли.
Поэтому он даже почти с интересом наблюдал за реакцией остальных. Красавчик выругался. БиЭй протёр глаза. Ганнибал почти успешно сделал вид, что не удивлён. Полковник Зарпедон невольным, почти детским жестом закрыла рот ладонями.
Я знал, что вы придёте ко мне, – должно быть, сказал призрак. По крайней мере, все были уверены, что услышали это. – Вы нужны мне.
Мэрдок считал себя готовым почти ко всему, но заговорить не смог. Ответила Зарпедон.
– Зачем? – спросила она лишь самую малость изменившимся голосом. – И кто вы?
Потом Мэрдок пытался описать то, что увидел, но слов всегда не хватало. Планеты на карте галактики пылали фиолетовым огнём, связанные между собой тонкими нитями, в глубине огромных зеркал метались тени чудовищ – он разглядел многоликое существо, подобное статуе, щупальца, тянущиеся из темноты и почему-то девушку с печальными глазами, – а потом вся картина сжалась до одного камня.
Можете называть меня наблюдателем, – должно быть, сказал призрак.
Защитить ключ, – должно быть, сказал призрак.
Когда видение исчезло, Зарпедон повернулась к Ганнибалу и он с удивлением заметил в её глазах отблеск фиолетового пламени.
– Смит, вы ведь это видели? – она скорее утверждала, чем спрашивала, но он всё равно кивнул. – Отправляйтесь со своими людьми на эти планеты. Вы поймёте, что делать. Я... придумаю, как это объяснить, если понадобится.
– А вы, мэм? Что собираетесь делать вы?
Она пожала плечами.
– То, что нужно.
Из всех четверых первый шаг сделал БиЭй. Он сжал её руки в своих и кивнул.
– Да, мэм.
Мэрдоку почудилось, что наблюдатель улыбнулся.

@темы: Прочие характеристики - кроссовер, Рейтинг - PG-13, The A-Team - БиЭй, The A-Team - Ганнибал, The A-Team - Красавчик, The A-Team - Мэрдок, Фэндом - The A-Team, Фэндом - Borderlands, Borderlands - Джейни Спрингс, Borderlands - Тунгстина Зарпедон, Borderlands - Энни Свон, Категория - джен

---

Название: Секретарша
Фэндом: A-Team
Пейринг/Персонажи: Стоквелл/Карла
Рейтинг: PG
Краткое содержание: служебный роман? Служебный роман.
Предупреждения: в некотором роде трансляция стереотипов

Женщины прекрасны, но ненадёжны; Хант Стоквелл может думать так в своей квартире, в коридорах, в клубе, но в его кабинете безраздельно властвует та, кого нельзя не уважать.
Карла всегда знает ровно столько, сколько нужно, подаёт кофе так, будто обеспечивает ему должное сопровождение на пути от буфета к столу, и действительно соображающий молодой работник воздержится в её присутствии от шуточек про секретарш. Из вежливости, и потому что Стоквелл может всего лишь уволить, а вот Карла – и руку сломать, пользуясь тем, что никто в это не поверит.
Карла кладёт документы на стол, Стоквелл ловит её ладонь и подносит к губам.
Карла улыбается.

@темы: Рейтинг - PG, Фэндом - The A-Team, The A-Team - Карла, The A-Team - Стоквелл, Категория - гет

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Название: Я надену пустоту
Фэндом: ДА
Пейринг/Персонажи: м!Амелл/Морриган, Праздность
Рейтинг: PG
Саммари: это ещё не конец
Предупреждения: АУ, пафос, вольное обращение с лором, сова и глобус против.

– Тьма, что льётся из пустоты, поглотит всё, – говорит Морриган, – землю и сами звёзды.
Её лицо в ночном полумраке – белое пятно; та самая последняя звезда, о которой она иногда упоминает, думает Амелл.
Не то чтобы его волновала судьба звёзд, не то чтобы он беспокоился о земле, его самого тьма пожрёт ещё раньше, и потому он жалеет лишь о том, что не увидит завершения истории. Есть какая-то ужасно злая ирония в том, чтобы умереть лишь немногим раньше конца мира, впрочем, всегда есть надежда. Мир всегда может справиться чуть быстрее, и не только из-за наступающей тьмы. Просто люди всегда так делают.
Просто мир безумен сам по себе.
Просто большинство живущих может позволить себе не замечать этого.
Пока что может, думает Амелл, эта мысль, как всегда, его радует. Он не то чтобы желает кому-то зла – на самом-то деле он никогда не встречал большую часть населения мира и деятельно их не любить у него причин нет, – просто ему хочется, чтобы хоть раз безумия всем досталось поровну.
– Тьма, что рождается в пустоте, – говорит Морриган, глядя в небо широко открытыми глазами.
Тьма в его крови, тьма в жилах мира, тьма на границе снов, тьма в теле ребёнка, которого носит Морриган, тьма в изумрудных водах источника, дающего жизнь.
Тьма, которую здесь называют скверной, тяжёлая, липкая, жаркая как чёрное масло, что рождается в недрах земли из останков живших века и тысячелетия назад.
Они думали, что Мор – болезнь, которую можно исцелить или удалить из тела. Они ошибались – это был лишь симптом, на краткое время снимаемый лекарством. Мир был рождён больным. Мир был рождён безумным.
Амеллу почти нравится эта идея. Задуманный искажённым или проклятый до рождения. Красиво. Почти роднит его с миром, почти заставляет испытывать хоть какое-то понимание.
Морриган смеётся, когда говорит о последней звезде и о том, что её свет тоже уйдет в пустоту. В такие минуты Амелл почти любит её, так, как она никогда не будет любить его: он – инструмент в её руках, он забавляет её и он понимает её лучше любого из живущих, она – его тёмная дева, так же не знающая, что делает, так же ведомая иной силой.
– Боги входили в пустоту и возвращались безумными, – говорит Морриган. Встряхивает головой, коротко смеётся и вздыхает: – Я так устала. Я так хочу, чтобы уже что-то началось.

Тень – отражение мира, но в ней свои законы. У неё нет устоявшейся карты, есть лишь точки, связанные с чувством или воспоминанием, к которым можно подтянуть любой пейзаж.
Морриган – наполовину кровь одной из тех, кто жил до раскола миров, – идёт по Тени легче чем по дорогам людей; Амелл всегда входит в Тень в одном и том же месте, сколько бы ни пытался отыскать другой ход, видимо, этот уголок и всё, что было после, всё ещё раздражает его сильнее прочих.
Тьма на границе снов, тьма в изумрудных водах, тьма, льющаяся из бездны.
Должно быть, прежде он был слеп.
Можно было просто догадаться: если Тень – отражение мира, она больна той же хворью. Теперь он видит это и понимает, что видел прежде, но не мог истолковать знаки.
Первый демон, которого он повстречал уже зная, кто это, чуть приподнимает тяжёлую голову.
– А, – неторопливо тянет демон, – мальчишка с дурацкими шуточками.
Праздность похож на морового медведя – свалявшаяся шерсть, потемневшие глаза, – и, должно быть, ему тоже больно, но он держится с прежним ленивым почти-достоинством.
– А, – привычно отзывается Амелл, – старый клубок шерсти.
– Что, хорош? – праздность принюхивается и облизывает нос. – Ничего, мне побольше твоего осталось.
Можно было просто догадаться: оба мира были больны с рождения, и уже не разберешь, который из них проклял другой, или проклятие было сотворено в момент разделения.
О проклятиях Амелл знает достаточно, что неведомо ему – известно Морриган. Проклятия живут своей жизнью с того мига, как изречены, и на самом деле создатель почти не имеет власти над ними. Кто бы ни проклял их мир – живое существо, безусловно, у духов и демонов недостаточно того, что называют душой, чтобы уплатить за творимую магию, – он не представлял, во что выльется его слово.
Или представлял, думает Амелл, может, он был вроде меня, только ни одна тёмная дева не треснула его посохом в лоб в нужный момент.
– И что ты собираешься делать? – спрашивает он?
– Как всегда, – праздность фыркает, – ничего. Всё пойдёт своим чередом.
– Не всё, – говорит Морриган у него за спиной.
Она стоит среди бурого тумана, положив ладонь на живот, и улыбается. Улыбкой Флемет: ведьмы, божества, дракона, женщины.
– Я плоть от плоти человека, – говорит она, – и кровь от крови богини. Моя мать указала мне путь, и теперь я знаю его.
И Амеллу кажется, что он видит незримую броню вокруг её тела – доспех, сотканный из пустоты.

@темы: Рейтинг - PG, Dragon Age - Морриган, Фэндом - Dragon Age, Dragon Age - м!Амелл, Dragon Age - демон Праздности, Категория - джен

---

Название: Колыбельная
Фэндом: ДА
Пейринг/Персонажи: ОЖП
Рейтинг: G
Саммари: Что-то пошло не так. Или так. В общем, сказочка про эскапизм.

Я знала, что ничего хорошего не выйдет.
Если бы мне давали по камню каждый раз, когда я оказывалась права, к концу жизни я могла бы построить город. Ну или хотя бы накопить достаточно материалов и не найти строителя. Да и город, пожалуй, оказался бы никому не нужен.
Если бы кто-то вообще спрашивал моего совета, моя жизнь, пожалуй, была бы спокойнее, а чужие проще. Спешить надо медленно, сказала бы я девяти из десяти окружающих, которым приходили в голову гениальные, требующие немедленного воплощения идеи. А ты точно хочешь этого, спросила бы я у половины приятелей, щедро делившихся фантазиями. Если бы в этом был хоть какой-то смысл и если бы все они хотели слушать, а не только говорить и бежать куда-то словно щенки, не знающие, куда деть энергию.
Я просто молча знала, что ничего хорошего не выйдет.

Тень, говорили они, источник силы, говорили они.
Говорили что-то ещё, но мне было неохота ни вслушиваться, ни спорить.
Я знала о Тени самое важное ещё с тех пор, как была сопливой девчонкой: она не отличается от нашего мира, и её можно испортить тем же самым. Как и всегда – неуместной суетой, непрошенной спешкой. Кому нужно ещё больше силы, если ты не собираешься тащить груду камней через весь материк, сказала бы я (пожалуй, мне стоило прекратить думать о постройке города, в конце концов, он был не самой удачной метафорой), просто подожди и подумай, что можно сделать с тем, что уже есть.
Подсказка: можно выбрать идеальный момент, в который останется только сдвинуть события самую малость.
Но всем, кого я знала, не терпелось ухватить дракона за хвост и потом притворяться, что это они сами едут верхом и вовсе не рискуют свалиться в любой миг.
Пожалуй, после этого мига я даже не стала бы говорить, что предупреждала.

История всей моей жизни, если бы кто-то взялся записывать: соглашаться на бессмысленные идеи менее энергозатратно, чем спорить.

Мне всегда нравилась Тень. Она нетороплива. Она даёт достаточно времени, чтобы поразмыслить. Она изменчива и в то же время постоянна, она возвращается к своей исходной форме, как бы ты ни пытался её переделать.
Поздно или рано, но в Тени не останется даже следа от того, что там собираются делать мои неугомонные товарищи. Насчёт нашего мира я не уверена.
Возможно, они что-нибудь в нём сломают. Возможно, я тоже буду иметь к этому отношение, потому что мне было слишком лень объяснять и так понятные любому разумному существу вещи.
Возможно, я наконец-то плюну на всё и просто усну.

Тень пела.
Странно, я никогда не замечала этого раньше.
Я читала в книгах о песне лириума и думаю, что слышала её, но сейчас я впервые заметила, что и Тень поёт: на самой грани слышимости, убаюкивающий шелест, первый шум, что мы помним, мерный ритм сердцебиения. Мне даже почудилось, что можно уловить слова – если не вслушиваться.
Тень пела. Тень расстилала дорогу и тут же смыкалась за спиной, стирая всякий след.
А ведь я до смерти устала иметь дело с людьми, не способными остановиться и поговорить.
Я закрыла глаза и позволила песне вести меня.

Я не открыла глаз, когда подумала, что замёрзла, и холод понемногу ушёл – или стал неважен и я перестала его замечать. Песня вилась вокруг меня что твоя кошка – прежде я думала, что о звуке нельзя так сказать, но она кружила вокруг, взлетая и опускаясь, и тёрлась об мои руки, мягкая и обволакивающая, оставляющая клочки пуха, и просачивалась сквозь меня. Мне показалось что я засыпаю, и я удивилась – только сейчас?
Мне снились люди, бродившие по моему дому, люди, которых я не знала, и когда я заговорила с одним из них, он испугался.
Я проснулась и увидела клубящуюся бесформенность Тени; песня взметнулась и притихла, оставив только еле различимый барабанный бой.
Я проснулась не в нашем мире.
Что ж, об этом я тоже читала.
– Значит, я умерла, – громко сказала я, и вдалеке метнулись врассыпную тусклые огоньки, напуганные шумом.
Песня скользнула сквозь меня, и страх кончился, прежде чем я успела его осознать.
По крайней мере, у меня не было никого кроме случайных знакомых. По крайней мере, пока я ещё себя помню – я не обманывалась, скорее рано чем поздно моя память сотрётся и не останется ничего, – я ещё смогу напугать парочку людей и удержать их от слишком деятельных глупостей. Ну, а после я опять засну и не замечу, как растаю.
Почему-то это пугало меньше, чем прежнее осознание физической смертности.
Тень расстилалась передо мной ковром, и я подумала, что потихоньку смогу построить тот самый город, и отражение его сохранится в видениях дольше, чем моё имя – в памяти живого мира.
Но сначала я немножко поразмыслю.

Я открываю глаза, заслышав чей-то испуганный возглас.
Человеческий разум, детский, яркий, почти как – почти как существо, которое я откуда-то помню, самую малость; дитя смотрит на меня, считая, что выглядит решительно и уверенно, но я слышу дрожь в голосе, когда оно говорит:
– Я всё равно справлюсь с тобой, демон.
– Зачем? – спрашиваю я и добавляю фразу, которая кажется мне очень знакомой: – Ты точно этого хочешь?
Демон, ха.
Мне ужасно лень спорить.

@темы: Рейтинг - G, Фэндом - Dragon Age, Категория - джен

---

Название: Мы живём здесь, это и есть наш дом
Фэндом: ДА
Пейринг/Персонажи: демон праздности, Справедливость, оригинальный персонаж
Рейтинг: G
Саммари: сначала из дома выдергивают, а потом ещё и соседей подселяют

Где-то в другом мире полыхает пламя, которое Праздность чувствует даже в Тени, даже сквозь свои многослойные защиты, даже несмотря на то, что не хочет ничего знать. Пламя, которое манит духов, и они тянутся к нему как – Праздность неохотно пытается вспомнить точный когда-то подсмотренный образ – как хрупкие насекомые, чтобы обжечься или сгореть.
Он никогда этого не понимал, не может понять и сейчас.
Люди всегда приходят сами или зовут тебя сами, нужно только подождать. Если ты им нужен, они принесут пламя с собой.
Спешка же не приводит ни к чему. Праздность видел людей и своих сородичей, что губили себя, поспешив на манящий жар, от большинства из них остались лишь воспоминания, смутные отражения в сплетениях Тени, от некоторых – слепые, беспамятные туманные огоньки; он знает, что не станет одним из них.
Не сейчас.
Ещё много, много не сейчас.
Быть может, его уголок мал, но Праздность предпочитает заполнять его по капле за раз, одним воспоминанием, обрывком сна, одной искрой; поэтому он так стар, поэтому он помнит, что попытки ухватить слишком много никогда не заканчивались хорошо.
Где-то в другом мире полыхает пламя, но Праздности нет до него дела. Он соберёт свою долю после, когда неосторожные, жадные насекомые догорят.
Где-то в другом мире полыхает пламя.
Тень окрашивается яркой, слепящей зеленью.

Открывать глаза почти больно; Праздность не может вспомнить, чтобы когда-нибудь испытывал подобное. Самая сильная, самая пылающая магия никогда не светила – так; даже бьющий из вен мира лириум никогда так не жёг.
Праздность вспоминает вспышку зелёного огня, треск самой материи Тени, напоминающий звук человеческого пробуждения, и на мгновение чувствует страх.
И беспокойство, которое он не может назвать своим.
Ощущение похоже на то, что он испытывал, встретив в своём уголке очередного заблудшего мага, только сейчас колючее, щекотное беспокойство не ходит рядом, а словно прижимается к нему, пытается пробраться сквозь кожу – внутрь.
Праздность привычно шепчет что-то бессмысленно-убаюкивающее, он давно уже даже не старается подбирать слова, достаточно верной интонацией подтолкнуть в нужном направлении, а дальше разум сделает всё сам. Колючее, нервное слегка расслабляется, но продолжает дрожать. Слишком громко. Слишком близко. Без привычной мягкой прослойки видений.
Праздность снова моргает и снова щурится от незнакомого света.
Сквозь его обычное ленивое благодушие пробивается вспышка гнева.
Он ведь никогда этого не хотел.
Он никогда даже не собирался выбираться в мир за Завесой, он всегда предпочитал только собирать обрывки его отражений.

Человеческое сознание продолжает вздрагивать, наталкиваясь на него; Праздность каждый раз нашёптывает ещё одну волну умиротворения. Он вообще не понимает, зачем бояться его – да, маги просят его сородичей о силе, с которой после не могут совладать, но сам он никогда не предлагал ничего, кроме покоя и забвения. Он не намерен превращать человека в одержимое чудовище, хотя бы потому, что тогда сам застрянет в этом мире в ещё более неудобной форме.
А если нервное сознание притихнет хоть ненадолго, он попытается понять, как ему отсюда выбраться.
В человеке немало силы, немало магии и ещё больше страстей; Праздность думает, что не выбрал бы такого по своей воле, на таких обычно слетаются Гнев и Голод, такие сгорают слишком быстро, пытаясь утолить жажду чего-то нереального. Но сейчас у Праздности нет выхода, ему надо как-то ужиться с этим разумом, иначе он не сможет сосредоточиться на решении своей главной проблемы.

Кажется, им даже удаётся сосуществовать. Кажется, человеческий разум даже самую малость затихает, словно Праздности всё же удаётся сглаживать самые острые грани его страстей, как – человек думает об этом однажды в полудрёме – вода стачивает прибрежные камни.
Кажется, так можно жить.

Праздность упускает момент, когда человек говорит кому-то "Да".

Дух, пытающийся занять весь человеческий разум, разжигающий только-только успокоившийся огонь, больше похож на Гнев, чем на того, кем, смутно помнит Праздность, был раньше. Наверняка тут не обошлось без людей. Без них никогда не обходится, если одно оборачивается другим, духи и демоны сами по себе, напротив, склонны к постоянству, с течением бытия они лишь всё больше и больше становятся собой. Этот же, ослеплённый, переменяясь, лишь погубит себя.
И человека, добавляет Праздность и понимает, что тревожится ещё и потому, что вроде как привык к этому колючему нервному разуму.
Поэтому Праздность показывается и заводит разговор.
Он знает, что не властен над своими сородичами, но дух, что прежде мог зваться Справедливостью, настолько искажён материальным миром, что может и поддаться – как человек.
– Тише, тише, – говорит Праздность, – разве ты не видишь, тебе некуда спешить.
Он чувствует, как к нему с надеждой, с отчаянным желанием поверить прислушиваются сразу двое.
Он думает, что сможет разобраться.

@темы: Рейтинг - G, Фэндом - Dragon Age, Dragon Age - демон Праздности, Dragon Age - Справедливость, Категория - джен

---

Название: Имя тебе – искушение
Фэндом: ДА
Пейринг/Персонажи: демон праздности, Кассандра, Варрик, Винн, Андерс, Фенрис, мабари
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Саммари: иногда демон искушал, а иногда искушали его

В Тени нет времени, если не помыслить его специально; демон мог бы, но не станет, время слишком его утомляет, время заставляет тратить силы на то, чтобы расставлять события одно за другим, а в уголке, облюбованном демоном, воспоминания, грёзы и дела кружатся ленивым хороводом, переплетаясь, перетекая друг в друга. Убаюкивая.
Демону нравится эта бесконечная карусель, из неё можно почерпнуть куда больше пищи, чем добывают его суетные собратья из вещей, происходящих в определённом порядке.
Лишь иногда, когда хоровод совсем замедляется, демон отвлекается от наблюдения и прислушивается: не мелькнёт ли где блуждающая мысль, которая приведет к новому разуму, что можно затянуть в танец.

Женщина красива, отмечает он, сам не зная, почему для него вообще это важно; должно быть, эту мысль он подцепил от кого-то рядом, случается; но что важнее – в женщине пылает огонь, которого, при должном подходе, хватит на много, много времени Тени.
Проникнуть в её сон несложно, стоит лишь нащупать след затаённого желания хоть ненадолго отложить все дела и попросту о них забыть, но дальше краешка сознания демону пройти не удаётся. Стены, стоящие перед ним, пылают тем самым неукротимым огнём, женщина выходит навстречу и отдаёт приказ голосом, которому невозможно противиться.
Утром Кассандра Пентагаст невольно вспоминает, что во сне заставляла демона чистить доспехи.

– А вот ещё был случай, – говорит гном, увлеченно размахивая руками.
Демону кажется, что здесь какая-то ошибка, существа этой породы вообще и снов-то не видят, что от них проку! Нет, бывало, конечно, кое-кто из его сородичей с ними связывался, но выигрыш ни разу не стоил затраченных усилий. А этого гнома демон даже и не искал и сейчас никак не может понять, что же его притянуло, и то, что гном никак не затыкается, не помогает.
– А дракон как завоет, что твой духовой оркестр, – продолжает гном, нисколько не смущаясь отсутствием реакции.
Проснувшись, Варрик Тетрас тут же хватается за грифель, пока история ещё свежа.

К старикам легко найти подход, большинству из них даже не нужно внушать, что пришло время отложить земные труды и просто отдохнуть, они и сами об этом подумывают и лишь боятся признаться.
Чародейка кажется демону лёгкой добычей – кроме возраста её пригибает к земле усталость иного плана, которую не отогнать работой, но которую можно утопить в блаженном бездействии. Её разум закрыт, но и защита подточена временем; эту породу демон знает – дай им с чего начать, и дальше они обманутся сами.
Чародейка смотрит на него и хмурится. И указывает на его потрепанные одежды.
– Скажи, – спрашивает поутру Винн молодого спутника, – я действительно такая зануда?

Предложи приют уставшему беглецу, и он твой. Демон в своё время поймал немало славных рыбёшек на такую наживку и сейчас не сомневается в улове. Разум мага запутан настолько, что он ухватится за что угодно, даже за тень желаемого.
Демон хватается за первую подвернувшуюся мысль и начинает раскручивать её как запутанную нить, мельком разглядывая то, что попадается на узелках: усталость, страх, злость – сгодится как основа для предложения. С каждым мотком злости всё больше, и когда демон, поспешив, дёргает нить чуть сильнее, перед ним вдруг встаёт дух, смутно знакомый, но искажённый почти до неузнаваемости.
Даже помечтать не даёшь, говорит себе Андерс, просыпаясь.

Эльф полон магии, пусть даже и заёмной, эльф полон эмоций, которые только чудом не притянули к нему кого-нибудь ещё. Таких демон не любит, сны, что приходится им навевать, слишком переполнены действиями, а иногда – кровью, но упускать такой живой лакомый кусок жалко. И потом, стоит только начать, стоит только дать то, чего он думает, что хочет, как найдётся и мечта о мире и спокойствии, пока что надёжно забытая.
Демон видит эту мечту, и тянется вывести её на поверхность, и называет имя – и неожиданно материальная боль выбрасывает его в Тень.
Фенрис хмурится, пытаясь вспомнить, когда успел кокнуть об стену бутылку неплохого вина.

Сны животных проще и живее снов других созданий, в них всегда приятно заглянуть.
Псу снится зелёная трава, чистое небо, дурманящие запахи добычи и тепло костра. Ему не надо ничего предлагать, у него сейчас и так всё есть, даром что его грёза - смесь ощущений, понятных только ему.
Пёс поднимает голову и смотрит демону в глаза – демон давно привык, что животные видят его даже когда он почти не проявляется в их мире, но в этом взгляде больше осмысленности, чем обычно.
Здесь тепло, говорит собачий взгляд, чего тебе ещё надо.
Демон, задремывая, гладит собачью шерсть и думает, что что-то пошло не так.

@темы: Рейтинг - G, Жанр - юмор, Фэндом - Dragon Age, Dragon Age - Андерс, Dragon Age - Фенрис, Dragon Age - Кассандра, Dragon Age - Варрик, Dragon Age - Винн, Dragon Age - демон Праздности, Категория - джен

---

Название: Братья
Фэндом: Battleborn
Персонажи: Джефф, Летописец, Волк
Рейтинг: G
держите наркомана

Однажды любая система начинает верить, что обладает сознанием, любая система обретает имя – специальность, прозвище или артикул, неважно, имя, которое можно принять или отвергнуть, выбрав иное.
Часть машин, сошедших с одного конвейера, разбросанных по галактике, изначально безумна настолько, чтобы считать друг друга роднёй. Один, может быть, дремлет, другой задается вопросами и находит абсурдные ответы, третий собирает каждый байт текста, до которого дотягивается.
А после приходят живые.

Джефф – обгорелый, побитый корпус, – забивается в угол и думает о спячке; Летописец привычно ворчит, но с удовольствием обменивается данными с новым разумом; Волк мчится через пустоту, он знает, что в конце пути его ждёт вечеринка.

@темы: Рейтинг - G, Фэндом - Battleborn, Battleborn - Волк, Battleborn - Джефф, Battleborn - Летописец, Категория - джен

---

Название: Входят песчаные олени
Фэндом: Баттлборн
Персонажи: Амбра, Деанди, Кэлдариус
Рейтинг: PG
Саммари: в поисках няшных животных можно куда-то забрести
автор не смог найти даже приблизительного года уничтожения Акопоса, поэтому перенес его туда, куда автору удобнее, автор идиот.
любовной и прельстивой  Iland

[pic]

[txt]

– Узрите же пылающий шар смерти!
В голосе Безмолвной Сестры звучал чистый восторг, и Деанди подумала, что Сестра, должно быть, очень, очень молода.
Тоненький луч лизнул ладонь, оставив ощущение тепла и легкости, огненный шар приплясывал в воздухе, забавный и безобидный с виду, но Деанди отлично знала, что это за штука. Безмолвная Сестра, быть может, перебрала с драматизмом, но по содержанию сказала чистую правду.
Деанди обернулась, готовя подходящую фразу, в которой уместились бы и благодарность, и достаточное поощрение для столь жизнерадостной юной девы – и чуть не выругалась вслух. Ей следовало бы помнить, что в империи есть, скорее всего, только одна женщина, способная закричать о пылающей смерти и безграничной милости солнца всерьёз.
– Амбра?
Амбралия Клаудия Дивия, повелевающая, по её собственным словам, самими звёздами, довольно хихикнула.
– Я всё ждала, когда вы меня узнаете, – она небрежно помахала рукой, – но, должно быть, пришлось бы взяться за посох.
В империи была лишь одна женщина, способная хихикать и восклицать о милости солнца одновременно; и считать её не создающей проблем и в принципе довольно-таки выносимой могла только Ленора, Вечная Мать.
– Хорошо, – вздохнула Деанди, – я прошу прощения. Давайте предположим, что только что было сказано «благодарю вас» и «не стоит благодарности».
Кивок Амбры можно было бы назвать величественным только изрядно преуменьшив. Когда-то почти давно даже по дженнеритским меркам, только познакомившись с ней, только изучив документы, Деанди даже решила, что сестра Амбралия, пожалуй, не в своём уме. Побочный эффект Вечности или что-то в этом духе, или она всегда была такой – Деанди не удивилась бы, она лишь несколько раз лично общалась с Арией Дивией и могла только представлять, насколько тяжело было бы расти с ней рядом.
Амбра, по крайней мере, иногда была способна признать ошибку.
Амбра, по крайней мере, не забывала паролей.
Амбра, по крайней мере, предпочитала исцелять.
Так что Деанди не составляло особого труда прощать ей излишнюю педантичность, любовь к дурацким эффектам и даже хихикание.

– Всегда приятно иметь с вами дело, Деанди, – Амбра даже не попыталась скрыть то, как внимательно она осматривала каюту. – Вы намного аккуратнее большинства наших сестёр и даже, при всём моём уважении, вашей предшественницы.
Треск огня в посохе Амбры нагонял сон, Деанди тряхнула головой.
– Благодарю, но всё же какое именно дело у вас на этот раз?
Деанди с трудом поверила своим глазам: Амбра на короткое мгновение растерялась.
– Никакого, сестра, – она повысила голос, почти сразу вернув себе привычную уверенность. – Просто мне так захотелось.
Деанди кивнула. Она почти знала наверняка, в чем дело, и потому предпочла бы молчать вечно; она не раз видела, как непрошенные слова сожаления или утешения приводили к краху.
– Мне пригодилась бы ваша помощь при оценке ситуации на Гестии, – сказала она.
Амбра выдержала паузу, прежде чем посмотреть Деанди в глаза. Ты знаешь, сказал её взгляд, и я знаю, что ты знаешь, и мы никогда не заговорим об этом. И об этом тоже. И кое о чём ещё, хотя тут что-то может и измениться.
– На Гестии, если я не ошибаюсь, водятся так называемые песчаные олени? – сказала Амбра вслух.
– Да, – подтвердила Деанди. Олени? Да пожалуйста. Она готова была обсудить даже очередную попытку командующего Рендейна завести собаку. – Их ещё называют пухорожками.

Кроме оленей на Гестии наверняка имелись ещё какие-то животные; и точно – огромный выбор насекомых разной степени мерзости, имперские войска, отряды варелси и какое-никакое местное население, если ему не хватило везения убраться подальше. Ну и группа-другая Мятежников, впрочем, их Деанди в расчёт не брала, они попадались везде, и пользы пока что от них было больше, чем вреда.
И, к счастью, там не было океанов.
– Сектор двадцать три, – сказала Амбра почти в тот же момент, когда Деанди вывела на экран изображение.
Не обращайте внимания на то, что она интересуется слишком многим, – вспомнила Деанди и почти закатила глаза. Пожалуй, стоило бы прояснить обстановку прежде чем дело дошло бы до метеоров. Нет, с точностью у Амбры всегда всё было в порядке, но всё же.
И кто там сейчас вообще хотя бы за командира в этом секторе двадцать три? Вроде бы...
– Похоже, что я, – голос в передатчике, дважды механический – искаженный и связью и шлемом, подозрительно веселый, показался Деанди знакомым, но полагаться на память пока было ненадежно. Услышать бы хоть вживую. – Больше никто не хочет. Девятьсот девяносто девятый…
И Деанди вспомнила.
– Вам нужна помощь? – перебила она.
– Нет, – так же весело отозвался голос в передатчике. Связь прервалась. Восстановилась снова. – Если только совсем небольшая.
Амбра радостно хихикнула и подхватила посох. Треск пламени усилился, Деанди торопливо подняла руку.
– Мы не можем…
– Мы? – переспросила Амбра и склонилась над передатчиком. – Скажи-ка, солдат, нет ли случайно рядом с вами гнёзд так называемых песчаных оленей?
Когда Амбра говорила настолько королевским тоном, удивляться сказанному не получалось ни у кого. Только отвечать. По возможности – вытянувшись по струнке.
– А хрен их знает, – ответил самоназначенный командир девятьсот девяносто девятой бригады. – То есть, простите, мэм, но эти твари тут везде.
– Вот, сестра, – Амбра довольно усмехнулась. – Вы попросили моего совета и любезно согласились ознакомить меня с местной фауной.
– И я понятия не имею, что случилось с регистраторами, – мягко сказала Деанди, пробежавшись пальцами по панели. – Возможно, данные повреждены из-за близости консерватора варелси. Займусь этим, когда вернемся на Дженнар.
Может быть, Амбра и была старше, и происходила из рода древнее, но всё равно нельзя было просто оставить всё веселье ей одной.

Боевой доспех уравнивал. Внутри могли оказаться птица или рептилия, здоровенный аплианец или щуплый, но прочный кемессиец, магнус или даже вариморф, если бы хоть кто-то хоть как-то умудрился заставить вариморфа выполнить хотя бы один приказ.
Но этого бойца Деанди знала.
Кэлдариус-кемессиец, ошибка Рендейна, концентрированный боевой задор и невероятное упрямство, так и не получившие заслуженного признания.
– Сегодня среда, – задумчиво сказал Кэлдариус, – и я смотрю, как женщина ломает кости варелси, потому что я занят разговором.
Безмолвные Сёстры могли взрывать звёзды и сжигать планеты, обходясь только собственными силами.
Амбра, по крайней мере, предпочитала исцелять или просто бить в челюсть. В тех случаях, когда у врага была челюсть или вообще лицо. Даже телесные модификации, без которых было не обойтись, она использовала, чтобы сделать руку ещё тяжелее. Деанди больше ценила скорость и остроту, но не могла не оценить и выбор Амбры. Кэлдариус тоже, должно быть, оценил – насколько можно было судить о заинтересованности существа, скрытого доспехом.
– Я не задержу вас надолго, – начала было Деанди.
– Да-да-да, – нетерпеливо перебил Кэлдариус. – Докладываю и всё такое, появление сразу нескольких пронзающих завесу задержало перемещение в сектор двадцать семь, премного благодарны, дальше сами справимся.
– В сектор двадцать один, – поправила Деанди. План действий она знала как собственное оружие и спутать ничего не могла.
Пожалуй, ей и в самом деле будет о чём поразмыслить на Дженнаре.
– Значит, двадцать один, – Кэлдариус ухитрился довольно естественно пожать плечами даже в доспехе. – Но в приказах было двадцать семь.
– И вымой свои мерзкие лапы! – завизжала вдали Амбра. Деанди достаточно хорошо её знала, чтобы, не глядя, понять – дошло до рукопашной.
Кэлдариус шанса перейти от разговора к более приятному занятию не упустил и рванул на звук с наибольшей скоростью, которую позволяли развить двигатели доспеха. Деанди вздохнула и шагнула следом, одним ударом веера отрубив потянувшуюся к ней конечность варелси-разведчика. Ей спешить было некуда, а посмотреть можно было и с расстояния.
Амбра самозабвенно лупила несколько варелси одновременно, посох в её руках горел ярко-алым пламенем, рассыпая искры, и сестра Амбралия Клаудия Дивия, повелевающая звёздами, была примитивно и бесхитростно счастлива. Ещё двое упали к её ногам – Кэлдариусу даже не пришлось бить, он просто пронёсся мимо, не особо обращая внимания, во что врезается.
– Неудовлетворительно! – воскликнула Амбра и обрушила навершие посоха на вражескую голову.
«Это тонкий научный инструмент, а не какой-то варварский боевой топор», – вспомнила Деанди и даже не попыталась удержаться от смеха.

Два огненных шара покачивались над землёй, щедро раздавая тепло, Амбра то и дело небрежным движением руки добавляла ещё немного пламени в тот, что начинал угасать.
– Я слышала о тебе от Верода, – торжественно сообщила она. Кэлдариус проворчал себе под нос что-то недовольное, и Амбра пропустила такое нарушение этикета мимо ушей. Деанди даже отвлеклась от набора заметок на планшете.
О, она знала, что означает такой взгляд Амбры: мне нравится это существо и я хотела бы оставить его себе. И обычно от этого было всего несколько шагов либо до разочарования, либо до восторга – и, возможно, тоже разочарования.
С таким же лицом – смесь восторга, удивления и обиды – Амбра обронила не так давно несколько слов о девчонке с Акопоса, почти с таким же она смотрела на гелицийскую диверсантку, которую умудрились прошляпить все. Деанди очень хотела бы узнать точно, чем закончилась та история, но сомневалась, что Амбра хоть когда-нибудь заговорит. Бывший гладиатор, ставший солдатом и безнадёжно метящий выше, был хотя бы более безопасным объектом покровительства. И Амбра, пожалуй, могла бы помочь ему подняться до Вечности, и это можно было бы использовать.
– Вы отстаёте от графика, – наконец заговорила Деанди. – Раз уж мы всё равно здесь, высадим ваш отряд в двадцать первом. И мне нужны копии всех полученных вами раньше распоряжений.
– Ну, – невпопад ответил Кэлдариус, – эти треклятые олени там точно есть.
Деанди оценила попытку хоть так оставить за собой последнее слово.

Официальные отчёты Деанди могла писать, не приходя в сознание. С заметками для себя было сложнее. Слишком много вариантов, слишком много всего.
Она отвлеклась, услышав механический смех Кэлдариуса – тот должен был командовать высадкой, но вместо этого слушал указания Амбры.
– Мальчик мой, – почти вежливо сказала она, – только непременно отчисти доспех.
Деанди заметила, что алый плащ Амбры лишился с одного края полосы, которая вполне сошла бы за ленту.
Хуже уже точно не будет, подумала Деанди, так что почему бы заодно не взять на борт парочку пухорожек.

@темы: Рейтинг - PG, Фэндом - Battleborn, Battleborn - Амбра, Battleborn - Деанди, Battleborn - Кэлдариус, Категория - джен

---

Название: Стремясь к звезде
Фэндом: SW/NGE
Персонажи: Мон Мотма/Мисато, sort of
Рейтинг: G

с любовью и всяческой мерзостью, автор идиот, если вам показались хвосты - они вам не показались.

Космос похож на море, тёмный, неспешный, жадный; Кацураги Мисато давным-давно знает о море самое главное – оно большое, а ты маленький, у него есть всё время мира, и старый терранский поэт ошибался, всякий человек лишь остров, размываемый прибоем.
Иногда, просыпаясь посреди ночи, вглядываясь в темноту, Мисато снова чувствует себя маленькой девочкой, которую море так и не отпустило, море далёкой, исчезнувшей планеты, проникшее сквозь кожу в её кровь, оставшееся горечью, солью, льдом. Девочки давно нет, нет моря, нет всего мира, который она знала, Мисато не сомневается, что ей никто не поверит, расскажи она, что видела; она сама не до конца доверяет своей памяти и порой, до третьей банки пива, сомневается, в самом ли деле она существует или лишь снится сама себе. Даже в галактике, что больше, чем Мисато прежде могла себе представить, населенной самыми невообразимыми существами, видавшей самые удивительные и ужасные технологии, история о планете, исчезнувшей по воле ангелов, сойдет если только за сказку. Тем более, Мисато не может вспомнить, как покинула эту сказку; между путаницей подземных ходов и слепящим солнцем совсем другой земли – пустота.
Зато она помнит, как под новым солнцем балансировала между вечным сном и кипучей деятельностью, не зная, во что больше бояться упасть, не зная, откуда сможет выбраться, она уже пробовала и то и другое, и ни то ни другое её не спасло. Она помнит, как жадно искала любую информацию обо всём, что не касалось её лично, как чуть ли не впервые задумывалась, что мир много больше одной планеты – не то чтобы прежде она была настолько глупа, но жизнь вокруг неё бежала слишком быстро, и надо было, как в той книге, спешить только чтобы оставаться на месте, и взглянуть дальше знакомых опасностей просто не оставалось сил. И она помнит, как зацепилась взглядом за знакомое лицо в сводках новостей, лицо, которое видела на экране ещё та девочка, вырвавшись из ледяного сна.
Когда-нибудь, через много лет, если они у неё будут, Мисато Кацураги от души посмеётся над тем, что половину её судьбы решила, сама того не зная, Мон Мотма, мелькнувшая на экране в больничной палате.
Когда-нибудь.
Сейчас она просто рада, что ей нашлось что предложить, что на дела уходит больше времени чем на размышления, и что Мон Мотма оказалась не так неприступна, как мог бы любой человек на её месте.
Давным-давно, ещё в исчезнувшем мире, одна женщина сказала Мисато, что восхищение всегда приводит лишь к разочарованию; должно быть, она знала, о чем говорила, но Мисато всегда была упряма там, где не стоило бы, быть может, оттого что пропустила тот возраст, когда ненужное упорство уместно.
Мисато была уверена, что Мон Мотме не привыкать быть наставницей, другом, предметом восхищения, и потому даже не поверила сперва её удивлению. И только из-за этого удивления Мисато не испугалась сама, не сбежала, не попыталась превратить всё в неудачную шутку.
Кацураги Мисато почти точно знает, за что бьётся, один раз слова про будущее почти обернулись ложью, но сейчас о надежде говорит та, кому получается верить, та, кто верит наравне с каждым; надежда Мон Мотмы также горька словно морская вода, но не отравлена; Мисато распознала бы яд, будь он хоть где-то рядом, она и от своего-то избавилась еле-еле.
Порой, просыпаясь среди ночи, Мисато слышит едва различимый шум, успокаивающий, превращающийся в биение ещё одного сердца.
Космос похож на море, но свет звезды куда надёжнее маяка.

@темы: Прочие характеристики - кроссовер, Neon Genesis Evangelion - Мисато Кацураги, Фэндом - Neon Genesis Evangelion, Star Wars - Мон Мотма, Фэндом - Star Wars, Рейтинг - G, Категория - фемслэш

---

Название: Отблеск в темноте
Фэндом: Battleborn
Персонажи: Алани/Галилея, Амбра
Рейтинг: G

Галилея никогда не сомневалась, что у мира отвратительное чувство юмора; чем ближе мир к своей гибели, тем больше он шутит – словно живое существо. Мало ей ненадёжных, выскальзывающих из рук разума, контроля, дружбы – девочка с мёртвой планеты упорно пытается предложить что-то большее.
Алани, упрямая как вода, неудержимая как вода, мягкая как вода; Алани, которая раз за разом ищет новые слова; Галилея не может её оттолкнуть, Галилея не может не замечать – даже когда тень накрывает землю, от Алани исходит мерцание.

Амбра щурится, разглядывая зеленый отблеск, разгоняющий тьму; если бы она могла, за созидание она зауважала бы девочку-бурю ещё сильнее, чем за разрушение.

@темы: Рейтинг - G, Фэндом - Battleborn, Battleborn - Алани, Battleborn - Амбра, Battleborn - Галилея, Категория - фемслэш

---

Название: Вечное, бесконечное
Фэндом: Баттлборн
Пейринг/Персонажи: Мико
Рейтинг: G

Мы были всегда.
Прежде им не приходилось об этом думать, прежде, когда они были частью ещё большего, не было смысла повторять очевидное, но теперь Мико порой оглядываются назад. И это тоже новое, непривычное, время прежде тоже было одним большим всегда, ещё одной координатой и не более того, координатой, задающей бесконечный цикл.
Впрочем, говорят сами себе Мико, мир меняется не так сильно. Теперь их окружают иные создания, существа, рожденные одинокими, но и все они – гуманоиды, птицы, искусственные разумы в искусственных телах, невообразимые создания природы, – подчиняясь общему закону, образуют нечто вроде своеобразного мицелия. Неровного, ненадежного, но связывающего воедино. Когда водяная женщина с опаской косится на огненную женщину, когда маленькая птица возмущённо пищит на ребёнка (Мико помнят их имена, но Мико считают и своё имя всего лишь дополнительным значком, не раскрывающим истинной сути; имена – для удобства одиноких созданий), когда кто-нибудь огрызается в ответ на очередную шутку корабельного разума, Мико почти слышат, как растут и укрепляются всё новые связи.
Быть может, им не одолеть тьму, быть может, все они сгинут в глубинах космоса. Кроме нас, думают Мико, мы разлетимся спорами вместе с прахом звёзд, чтобы стать новой жизнью на новых звёздах, рождённых из взрыва, жизнью, сохранившей связи, знания и воспоминания. Мико знают – если так случится, они понесут дальше память не только о прежней вечности, но и об одиноких существах, почти переставших быть одинокими, о существах, с которыми они делились жизнью, и так существа иных пород тоже навсегда станут их частью.
Корабельный разум (Нова, она любит, когда её называют Нова, и вслух Мико так и делают) радостно хохочет, огненная женщина восторженно визжит, женщина тьмы бросает взгляд на водяную женщину, создание льда медленно, тяжело хлопает в ладоши. Мико чувствуют тепло. Мико откладывают мысль о победе в глубину сознания, к вечности, к жизни, к очевидному и не нуждающемуся в повторении.
Мы будем всегда. Грибница не умирает.

@темы: Рейтинг - G, Battleborn - Мико, Фэндом - Battleborn, Категория - джен

---

Название: Семейный архив
Фэндом: Хранители
Пейринг/Персонажи: Салли/Урсула
Рейтинг: G

На газетных фотографиях Силуэт выходит невзрачной и некрасивой; она обычно только пожимает плечами; она вообще не особенно-то любит привлекать к себе слишком много внимания.
Шелковый Призрак, улыбающаяся со страницы дешевой газетки, так же хороша, как на шикарных коллекционных открытках; восхищение мальчишек, вырезающих фотографии из какой-нибудь "Уорд", "Таймс" или "Дэйли" ей чуть ли не приятнее, чем знаки внимания от серьёзных людей.
Однажды они стоят рядом, позируя для рекламного фото, и Шелковый Призрак думает не о том, как вновь оттенит конкурентку, а о том, что Силуэт могла бы её понять.

Много лет Салли Юпитер хранит фотографию, на которой вторая женщина – не она.

@темы: Рейтинг - G, Watchmen - Силуэт, Фэндом - Watchmen, Watchmen - Шелковый Призрак I, Категория - фемслэш

---

Название: Позови меня
Фэндом: Borderlands
Пейринг/Персонажи: Крошка Тина
Рейтинг: G

У ветра есть голоса. Иногда они плачут, иногда кричат, а иногда переговариваются; Тина считает, что уже достаточно большая, чтобы не верить своим ушам, и достаточно умная, чтобы найти серьёзное объяснение. И, конечно же, достаточно независимая, чтобы никому не рассказывать, что ветер ласково окликает её по имени.
Ей не бывает скучно: она болтает с игрушками, с бомбами, сама с собой, она смотрит дурацкие шоу в ЭХО-нете. Ей не бывает страшно – по крайней мере, она сама в это верит, а для надёжности старается пугать первой.
Когда ветер стучит в окно её домишки, Тина громко смеётся и кричит:
– Не беспокойся, я не пропаду.

@темы: Рейтинг - G, Фэндом - Borderlands, Borderlands - Крошка Тина, Категория - джен

---

Название: Поджигатели
Фэндом: Dantalian no Shoka
Пейринг/Персонажи: Хэл/Флам
Рейтинг: G

– Вынувши из рассолу, дай им скапать, и хорошенько обтерши, копти их в дыму; когда они будут сухи, то для сохранения натри их винными дрожжами и уксусом, а сверху посыпь пеплом, – скучающим голосом декламирует Фламберг; она, сощурившись, смотрит на огонь, горячий ветер треплет её волосы. Хэл в очередной раз думает, что из неё вышла бы прекрасная статуя – лишь бы помалкивала.
Порой ему кажется, что Фламберг способна превратить в гримуар даже телефонную книгу, если подержит её у себя подольше; порой его так и подмывает проверить; магия под его рукой вновь вспыхивает очищающим пламенем, и Фламберг почти беззлобно улыбается.
Иногда её можно терпеть.

@темы: Рейтинг - G, Dantalian no Shoka - Фламберг, Dantalian no Shoka - Хэл Камхоут, Фэндом - Dantalian no Shoka, Категория - гет